«Ускорение» для завода коробок скоростей

[Отрывок из главы о Туркине Н.И.]

Гордиев узел проблем нужно было перерубать одним махом. Заводу требовался максимально жесткий директор — им стал Николай Иванович Туркин. Фронтовик, строивший ГАЗ, он не имел даже высшего образования, но авторитетом пользовался колоссальным — Туркин был организатором от Бога. На первом же своем совещании в качестве директора завода коробок скоростей он, собрав коллектив, сказал:

— Я пришел сюда выполнять государственный план и выпускать качественную продукцию. С теми, кто начнет мешать, работать не стану — уволю.

Прежние руководители были отличными специалистами в своей области — говорю это, нисколько не кривя душой. Но им не хватало умения вести за собой людей, того организаторского таланта, которым сполна был наделен Николай Иванович. Кстати, на то совещание кто-то из замов по старой привычке опоздал на несколько минут (на ЗКС в пределах нормы были и опоздания: «У меня там станок что-то барахлит», и неполное информирование руководителя о ходе работ...). Туркин так посмотрел на задержавшегося, что все поняли — времена изменились. Надо начинать работать.

Ругался поначалу Туркин с замами много. Интриганства в принципе не терпел — главных склочников поставил на место моментально. «При Туркине не забалуешь», — уважительно отзывались о нем рабочие. Да, несмотря на высочайшую требовательность и жесткость в работе, Николай Иванович за всю свою жизнь вряд ли нажил себе хоть одного серьезного врага. Распекая человека за совершенную ошибку, он никогда не опускался до базарных оскорблений: он осуждал не человека, а его поступок, неправильно принятое решение. На Николая Ивановича не обижались. Работать с ним было сложно, но не психологически, а физически. Он никогда не унижал человека, не давил на личность. Единственное, чего не прощал — обмана. Ошибиться может каждый, это Николай Иванович прекрасно понимал, а вот соврать... Поняв, что ему лгут, Туркин сразу же, образно говоря, бил наотмашь.

Многочасовые выяснения отношений на оперативных совещаниях ушли в прошлое. Оперативки Туркин собирал два раза в день — в 11 и 16 часов. Времени на совещания отводил по-военному мало: 15-20 минут. Если начиналось «словоблудие», тут же останавливал вопросом: «Ты не понял или не хочешь?» Понятие «не могу» для самого Туркина не существовало. Он курил в течение сорока лет, но после того, как почувствовал, что каждая сигарета невосстановимо разрушает его здоровье, бросил за один день. Выкинул все свои запасы табака — и все. Его спрашивали: «Николай Иванович, наверное, трудно вот так, сразу?» Он неизменно отвечал: «Трудно, но нужно, а значит — можно».

На оперативных же совещаниях, если чувствовал, что согласия между технологами и производственниками не наблюдается, Туркин принимал волевое решение сам. Это очень важное качество для руководителя — уметь принять решение и не побояться взять на себя ответственность за его выполнение. Да, это сложно — стукнуть кулаком по столу: «Будем делать так, как я сказал!» — потому что в случае неудачи все шишки полетят на тебя одного. Но производство — это не семинар в вузе, где студенты могут до хрипоты спорить и доказывать свои точки зрения. Пока начальники сидят в кабинетах, план не делается. А остановка конвейера... Я уже писал, что она значила для нас.

...Я вырос без отца — и, видимо, это наложило свой отпечаток. Николай Иванович Туркин был одного года рождения с моей мамой — 1915, и мне всегда хотелось называть его своим отцом. Все-таки это очень важно для человека — чтобы был на свете мужчина, которому ты мог бы сказать «папа». Туркин стал вторым руководителем в моей жизни, на которого хотелось равняться. Но если с первым, Александром Филипповичем Федосцевым, мы находились на слишком разных ступеньках карьерной лестницы, то с Николаем Ивановичем были в одной команде. Георгий Иванович Сомов рассказывал мне: когда у Туркина интересовались, как, мол, молодой главный инженер Пугин, справляется ли, он отвечал: — У-у, мой Николай Андреевич еще почище меня начальником будет!

Он, как это говорят сейчас, «не сдавал своих».

Если бы меня попросили в двух словах описать, каким был Николай Иванович, я бы сказал так: сильный и справедливый. Мы с супругой нередко заходили к Туркиным в гости. Николай Иванович любил играть в шахматы, читать. Любимым произведением у него были «Мертвые души» Гоголя, он говорил, что эта поэма на все времена.