Призвание поэта

МОЛОДОСТЬ человека — особая пора его жизни, нельзя ее не любить, в ней—свежесть чувств и озарение, душевный порыв к неизведанному, кипение ума и жажда открытий, способность гореть ярко и неповторимо...

Что означает этот свет? Его, как светильник разума, возжигает у нас мудрость народа и партии, чтобы уже сегодня высокие помыслы и великие идеалы все более прочно утверждались на родимой нашей земле, и он, этот свет, не теплится, не мерцает, не тускнеет, а разгорается все с большей силой, не угасая от испытаний, крепнет, не боясь суровых дней. Слово судьба приобрело у нас иной смысл, чем оно имело в прежние века или имеет сейчас в капиталистических странах: человек советский становится хозяином бытия, формирует судьбу собственными руками, напряженным творческим трудом воздействуя на нее.

Многообразна пытливость и инициатива советской юности, и, надо думать, старики не могут не улыбаться доброй человеческой улыбкой, взирая на ее симпатичный облик. В этой юности видит многоопытная зрелость и самое себя — и не только в отдаленном годами времени, не в воспоминаниях, но и сейчас, ибо нет у нас разрыва, пропасти и дистанций огромного размера между смежными поколениями.

С чем отправляешься ты в дорогу, светлая поэтическая юность? Строить новый мир — простая, ясная цель? Да, это так, так, тебе порой кажется, что все просто и ясно, но есть и сложность, и нелегко преодолимая, а требующая геркулесова напряжения, верного знания истоков твоих дел...

И вполне естественно, что молодой поэт сегодня стремится не только вдохновенно говорить, а и совершать, не только писать стихи о том, что перед глазами, а и осмысливать новое в самих глубинах жизни и обобщать увиденное, чтобы дать делом ответ на основные вопросы жизни, и не вразнобой, а целеустремленно, по-ленински.

Родина, Советская Русь! Она никогда не скрывала от своей молодой поэтической когорты красоту речных пойм, и зорко подмеченную Михаилом Пришвиным весну света, и прелесть лугов, и очарование рек — скромную тишину Оки, гордую поступь Волги, могучее богатырство Енисея. Не путаница догадок, а точное знание нужно в пути, не безответная легкость мысли, а ее святость и глубокая убежденность в ленинской правде, вера в идеал.

В новой, недавно вышедшей в Москве в издательстве «Молодая гвардия» книге молодого горьковского поэта, в книге, названной им «Меридианы», содержится призыв к самому светлому, к самому весеннему. Достойно и удивления, и любви, как умещаются на ста страницах изящно оформленного сборника неотразимые пространства Родины, как они проникли в круг впечатлений и эмоций поэта. Не с пылким умилением говорим мы об этом, а с полной удовлетворенностью, ибо благодатна крепнущая авторская мысль Юрия Адрианова и выдержит она любое замечание, если оно дается не свысока, не высокомерно, а идет от сердца...

Примечательно, что в стихах нашего автора содержится открытый вызов темным силам зла; для этого достаточно вспомнить описанную им темную лондонскую ночь и огни Пикадилли, и стародавние тени девиц с сигаретками, девиц, обреченных преждевременно угаснуть, ибо исхлестаны они всеми бичами социального порока и смертельно отравлены ядом уныния, ядом безнадежности. Англию наших дней Юрий Адрианов увидел наяву, во всех противоречиях и услышал он там собственными ушами скорбные песни, и сердце поэта было тронуто, и он отметил, что высокий дух народный еще не успели умертвить жрецы бизнеса. И резкой, гневной строфой откликнулся талантливый поэт на все, что в лондонском тумане мешает тамошней юности жить, на все, что «сгибает, озлобляет, рушит».

Гражданственность таких стихов — в законном чувстве гордости за свою социалистическую Родину. В них — самочувствие советского человека, сознающего, что бессмертно дело революционеров — отцов и дедов, шедших вместе с родным народом в первых его рядах. Тут ощущаются вечная молодость избранного на всю жизнь идеала и родство с богатырями, пролившими за него кровь. Над головой поэта — свежее, чистое, высокое небо. И чем больше видит он подробностей истории и окружающего мира, тем меньше становится надуманного фотографирования. Не занесет снегом крепкую память, запомнит поэт на всю жизнь безгласную, тихую красоту Севера России, свое пребывание на Онеге, свое прощание с Кижами, где «звезды пахнут сенокосом» и елочка летит в небо «над всплеском августовской ржи». Как будто к теплой материнской щеке прикасается он губами, припадая почтительным и нежным поцелуем, когда видит белокаменное чудо русского зодчества на Нерли около древнего Владимира. И Россия предков идет навстречу нынешней молодости во всей своей неизбывной красе. Патриотическое, сыновнее чувство пробуждают в душе вновь и вновь и бездонная тишина полей близ Суздаля, что «тонет в июньских сумерках», и купола Макарьева, и канувший в светлое озеро Китеж. По неписаным законам воображения воссоздается живой человеческий портрет Андрея Рублева и возникают «тревожные, седые образа» Феофана Грека. Это в сознании поэта не имеет ничего общего с фанатизмом веры в потустороннее, он видит лишь редчайшую живопись, говоря: «И пахнет русским летом от выцветших икон».

Исхожены — и не только в памяти — длинные, глухие тропы времен, но не постигнуты все будущие дали, и многое, очень многое еще впереди, и потому радостно, что богат мир. В общем-то, не наивное мечтание о подъеме на неизвестную крутую вершину определяет настойчивость и дерзновения поэта, а то, что жизнь — величайшая трибуна, и повседневный поиск, и упорный труд. Уверенно трудятся сверстники, шагают, от рубежа к рубежу в весенние свои годы, шагают в куртках и стеганках, «считая годы по маям».

И пожелать, чтобы советское поэтическое творчество наших дней было направлено «на самое светлое, самое весеннее, на счастье», — не значит ли высказать самое заветное, самое чистое, идущее от глубины сердца! Да, несомненно. Процитировав здесь автограф Юрия Адрианова на одном из экземпляров его сборника «Меридианы», милую запись, сделанную им во время недавнего книжного базара в городе Горьком, мы думаем, что она, эта запись, носит не только литературный характер, связанный, естественно, с личной устремленностью автора книги, но вместе с этим является выражением мечты лучших и очень широких кругов нашей творческой молодежи.

Под творческой молодежью мы разумеем не только тех молодых, кто пишет стихи, играет на сцене, создает хорошую живопись, музыкальные сочинения, но и всех юных, кто творчески живет в нашем обществе, чьи усилия приближают новый, светлый, весенний мир — мир радости, творческого труда, человеческого счастья — повсюду: и на заводе, и на колхозном поле, и в лаборатории исследовательского научного центра.

Подобно огромному большинству нашей творческой молодежи Юрий Адрианов понимает свою личную партийную ответственность, как личный долг бойца Родины, состоящий в том, чтобы жить, зная для чего и для кого живешь, творишь, работаешь: Адрианов — член Союза писателей. И он знает, что советский поэт призван укрепить в себе мужество солдата идеологического фронта, что его интересы — интересы рабочего класса, интересы народа.

Н. БАРСУКОВ.