Прибутковская Нина

Я себя помню с трех лет. И мысль свою первую помню: Я буду известна! Извините меня, за нескромность, но именно с этой мысли я начинаю себя помнить, и потом, где я буду известна, насколько и почем — такой расшифровки не давалось, а так как каждый человек кому-то известен, будем считать, что ничего нескромного в моей первой мысли не было...

Мне всегда хотелось что-нибудь рассказать. Но было некому. Папе с мамой было не до моих рассказов. Сестра сама, кому хочешь, могла что угодно рассказать, в детском саду дети просили у меня песочницу, или совок, но играться со мной желающих было мало, медлительная я была, только рот раскрою, все уже по своим детским проблемам бегут, у детей проблем много!

Тогда, чтобы в детский сад не ходить я прикидывалась больной, а так как оставлять меня дома было не с кем, меня сажали в Суд. Потому что моя тетка была прокурором, и целыми днями выступала в суде, и просила для обвиняемых ровно на пятнадцать лет больше, чем они заслуживали. Мне было пять лет. Я с удовольствием сидела в суде, и сейчас бы сидела, но нужно ходить на работу. Когда детство прошло, я поняла, что так ничего и не написала, но оставалась еще юность и молодость.

Как каждый нормальный человек, я не возлагала надежд на зрелость и старость. Во-первых, известность хороша в молодости, а в зрелости нужны деньги, тогда как в старости нужна просто молодость.

Но вот и юность моя счастливо миновала, не осенив ни одной строчкой ни меня, ни моих читателей, которых не было на белом свете по одной простой причине — читать-то было нечего!

Я окончила музыкальное училище по специальности: теория музыки, там же не отрываясь от учебы, родила дочь, с тем, чтобы потом уже ничто не отвлекало от писательской деятельности. Но писательская деятельность никак не наступала.

Тем временем, наступила эпоха кримплена, платьев с люрексом, и корейских париков. Естественно, что такая интересная жизнь поглотила меня с головой, и мысли о творчестве в голове совсем притупились, впрочем все остальные мысли — тоже...

Мы счастливо жили: мой муж, моя дочка и я...

А мои коренные родственники, т.е. папа, мама и сестра в это время считали, что главное в жизни человека — высшее образование. И зачем я их послушалась, до сих пор не знаю! Что хорошего они сделали для моего мужа и моей дочери, когда не мытьем, так катаньем уговорили меня учиться дальше!

И тогда во мне поселилась следующая, после трехлетнего возраста (помните?) мысль, и я ее озвучила, я сказала: — Хочу учиться или в Москве или в Ленинграде!

До сих пор я не могу понять, кто и за что меня принял в Ленинградский институт культуры им. Крупской? Этот поворот судьбы считаю самым крутым!

Однако, много-много хоровых коллективов России и зарубежья, ближнего и дальнего считаю счастливыми коллективами, которым не пришлось петь по моей руке. Спасибо большое всем, с кем я не встретилась, и мне от них большое спасибо.

Мой первый рассказ назывался "День после школы" и я удивлялась, что знакомые, которым я его читала, дослушивали его до конца...

Свой первый рассказ я написала в 27 лет, и только через 13 лет его в виде радиопьесы исполнили на "Радио России" такие замечательные актеры как А. Балтер и Э. Виторган, и меня наградили денежной премией. Вот тут как раз началась зрелость, и деньги пришли вовремя.

Что можно сказать? Развиваюсь я как писатель плохо и медленно, старость на пороге, а известность так и не наступила.

Мужа жалко. Он женился на обыкновенной женщине, он не, знал, что его жену в трехлетнем возрасте стукнуло мыслью об известности. А когда узнал, то сильно ругался, что я не уточнила у самой себя: где эта известность состоится, сколько ее будет и почем...

Прибутковская Нина