Живая легенда

Гусакова Е. Живая легенда : [о знаменитом автозаводце В. Шубине] // Юность огневая. – Горький, 1968. – С. 220-234

Второй день войны. Он провожал в действующую армию брата и зятя. Во дворе сборного пункта сотни таких же молодых парней впервые становились солдатами. Чуть в сторонке безутешно рыдали их матери и жены, и это было страшнее тревожной сводки. Только сейчас, вот здесь, он начинал сознавать весь трагизм обрушившейся беды, то, что пришло большое и жестокое горе ко всем и к каждому в отдельности.

— Теперь моя очередь,— думал Василий, возвращаясь на завод.— Не сегодня-завтра придет повестка.

Он чувствовал холодок в сердце, как тогда, четыре года назад, когда, похоронив в далекой деревне Кировской области мать, приехал шестнадцатилетним в Горький к брату и тот повел его определять в фабзавуч. Было страшновато — примут ли, пойдет ли на лад учеба, станет ли он хорошим слесарем и вообще — как она сложится, жизнь...

Вот уже три года, как после фабзавуча он работает в цехе режущих инструментов автозавода. Теперь ему смешны те страхи. Если очень хочешь — все сделаешь. Уже его ценят, как способного слесаря-доводчика: чуть не во все тайны сложного дела вник, самых умелых догоняет. Война, конечно, другое дело. Надо быть смелым, быстро научиться рыть окопы, в разведку ходить, метко стрелять — в общем, бить врага без промаха, по-комсомольски. Воевать, как в гражданскую комсомольцы воевали. Василий об этом много читал, на занятиях в политшколе даже спор однажды вышел: сумеем ли мы, сменившие их поколение, быть такими же бесстрашными, мужественными, идейными?.. Да одна лютая ненависть к фашизму сделает нас кремневыми!

Василий Шубин так и не получил повестки. Он тогда впервые услышал это слово — бронь. Ему в цехе сказали: на тебя послана бронь, и нечего бегать по военкоматам — не поможет. Здесь тоже фронт. Он долго не мог понять этого: — Да кто я такой, чтобы тиснуть меня в эту бронь!

Но тут пришло первое письмо от Ивана. Брат писал сдержанно, а за каждой строчкой чувствовались суровость и горечь, мужество и страдание.

Как ни тяжело, писал брат, а знай, что мы все равно уничтожим этих варваров. И всем об этом на заводе скажи. Вы тоже считайте себя фронтовиками, мы с вами на равных, потому что вы даете нам оружие — без него же нельзя воевать!

Давайте много хорошего оружия, это очень, очень важно.

Василий получил письмо 3 июля, в день, когда по радио выступал Сталин. Рухнули еще теплившиеся иллюзии насчет того, что война будет скорой и легкой, что вот-вот наступит решительный перелом. И везде: в партийных и правительственных документах, в печати — подчеркивалась огромная значимость труда каждого, кто остался в тылу, — без них, без их усилий, без их самоотверженности победа невозможна!

Всю ночь он проворочался с боку на бок, думая о своей жизни. Как жить в это грозное время? Он сожалел, что еще слишком молод, что в свои двадцать лет может ошибиться: жизненного опыта мало, в переплетах не бывал, приходится рассчитывать только на совесть, сердце и разум — что они подскажут... Может быть, именно в эту ночь пришла к нему душевная зрелость. Пришло глубоко осознанное понимание своего места в строю. Если уж оставляют на трудовом фронте, так надо работать и за себя, и за брата, который там, на огневых позициях.

Чуть свет он прибежал в цех, дождался начальника, сказал ему:

— Не знаю пока, что у меня получится, только работать по-старому не буду.

Тот посмотрел на него с удивлением. Шубин? Улыбнулся: приметный парень, ростом вымахал чуть не в два метра. Не только этим приметный: хорошо заявил о себе, с живинкой, можно доверять самую тонкую работу. Смекалистый и горячий.

—Так что надумал, Василий Шубин?

Не было времени для лишних заседаний и собраний. Все-таки решили начальник цеха и секретарь партбюро провести в обеденный перерыв короткое собрание: пусть Василий скажет, что его мучает.

Он волновался. Не приходилось ему перед людьми выступать. Как высказать то, что передумал за ночь? И нужно ли об этом своем, сокровенном, говорить? Он растерянно смотрел на товарищей и вдруг торопливо вытащил из кармана треугольничек.

— Вот — сказал он тихо, — письмо от брата получил. Я вам прочитаю.

Прочёл и изумился звенящей тишине — будто нет в красном уголке ни одного человека. Прислушался к тишине и так же тихо нарушил ее:

— Я теперь буду и за Ивана работать, двести процентов за смену давать. И за Петра, зять он мой, тоже хочу справляться. Давайте все заменим наших товарищей, ушедших на фронт,— кто за них будет здесь, если не мы?

Тишины как не было. Якименко, Тихомиров, Осмушников, Пыльнов:

— Да, за двоих, это ты хорошо придумал!

За двоих и за троих. У каждого кто-то воевал — отец или брат, друг или сменщик.

Пожилой слесарь, которого все в цехе называли дядей Лешей, хороший человек и отличный работник, недоверчиво отнесся к идее Василия, считая, что человек только человек и возможности его ограничены. Он сказал Шубину:

— Ты, конечно, парень рослый и здоровый, но выше себя не прыгнешь... Двести, триста, пятьсот — может, тысячу процентов дашь? Запомни, рабочему человеку не пристало зря болтать.

Василий не нашелся, что ответить. Значит, кто-то решил, что он хочет покрасоваться, дешевой популярности добиться? Причем тут сила, разве за счет мускулов он собирается работать по-новому?..

На следующее утро все подивились тому, что Василий долго не начинает доводку деталей. Что-то мудрует, к чему-то примеряется, что-то чертит и подсчитывает, по-иному устраивает рабочее место. Но вот начал и уже ни на секунду не отрывается. Пошел и пошел. Подходит мастер и одобрительно хмыкает. Подходят слесари и почесывают затылки. Василий говорит им:

— После смены объясню и покажу...

Это было на пятнадцатый день войны. Слесарь-доводчик Василий Шубин сработал тогда за себя, за брата Ивана и почти полностью за зятя Петра — без самой малости триста процентов дал.

Так начинался шубинский подвиг. То была одна из первых искр, давших начало великой трудовой эпопее военных лет. Цех режущих инструментов Горьковского автомобильного стал одним из инициаторов нового движения.

Через несколько месяцев —15 января 1942 года — в передовой статье, целиком посвященной горьковскому слесарю, «Комсомольская правда» писала:

«...Впервые Василий Шубин почувствовал так остро веяние войны... Маленькая деталь, которую он делал, выросла в его глазах в дело огромной государственной важности... Молодой слесарь по-новому организовал свое рабочее место... он научился ценить время, измерять его минутами и секундами. Его мысль напряженно работала над тем, как ускорить процесс производства. Он уже выполнял по нескольку норм в смену. Однажды по цеху разнеслась весть, что Василий Шубин дал рекордную выработку — десять норм! Прошло еще несколько дней, и Шубин дал пятнадцать норм, затем двадцать и двадцать пять...

...В рекордах Шубина ярко проявилась смелость, инициатива и сметка, свойственные нашей молодежи. Молодой слесарь разработал несколько рационализаторских предложений, значительно изменил технологический процесс обработки, упростил его. Он придумал специальные приспособления для обработки инструмента... Он организовал первую комсомольско-молодежную фронтовую бригаду. В нее вошли малоквалифицированные рабочие, не выполнявшие норм... Вскоре бригада начала изо дня  в день  вырабатывать  по две-три нормы.  Сам бригадир давал не меньше семи норм... Василий Шубин воплотил в себе лучшие черты советской молодежи, ее патриотизм, ее неистощимую энергию, ее постоянное стремление идти вперед, творить, дерзать... Молодые рабочие, учитесь у Шубина... Становитесь в ряды стахановцев военного времени!»

Это было сказано через полгода после июльского дня, когда Василий выступил на том коротком рабочем собрании, сказав товарищам о своих мыслях и планах. Через сто восемьдесят дней Василий Шубин после той бессонной ночи, когда он мысленно отвечал на письмо брата, определял свое место в строю гвардейцев тыла, сто восемьдесят дней, которые можно приравнять к десятилетию по результатам труда, по поискам и находкам, по все нарастающему подъему подлинного творчества. Передовая статья молодежной газеты имела очень большое значение. Ведь во всех уголках страны: на Урале, в Казахстане, Сибири, в осажденном Ленинграде и на столичных заводах — всюду были тысячи Шубиных, всюду возникали новаторские почины. Шубинский почин отличался своей конкретностью и результативностью, вдохновенностью и целеустремленностью, тем,  что был понятен, близок и доступен миллионам. Военный ветер превратил искру его начинания в негасимое пламя.

Теперь, с четвертьвекового расстояния, шубинский подвиг видится ярче, значимее. Сегодня Василий Шубин — живая легенда: живет на нашей горьковской земле ныне уже пожилой человек, который в свои двадцать вошел в героическую историю борьбы с фашизмом. Работает сегодня на автомобильном заводе старший инженер-технолог по эксплуатации инструмента Василий Федорович Шубин, и далеко не все знают, что это тот самый Вася Шубин, бывший бригадир первой фронтовой бригады, трижды орденоносец. Не дрался на полях сражений — воевал у станка и, как полководец, вел в наступление сотни своих учеников и тысячи своих последователей. Живая легенда, не обросшая ни единым словом вымысла, потому что — живая.

Через пятьдесят лет, в дни великих торжеств по случаю столетия  Советской власти, придут экскурсанты в Государственный музей Революции СССР и на одном из стендов, посвященных Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, увидят книжечку стахановца Василия Шубина за номером 31, десятки Почетных грамот, которыми его награждали, золотые именные часы, ему преподнесенные, переходящее Красное Знамя ЦК ВЛКСМ, навечно оставленное шубинской бригаде, и множество других экспонатов, документов, мандатов, наград, и на всех одно и то же имя — Василий Шубин. Увидят и, может быть, подивятся: «Это тоже имеет отношение к революции?» — «Да,— ответит гид, — самое непосредственное. Миллионы Шубиных, родившихся после революции, совершенной их отцами и дедами, отстаивали ее завоевания в боевых и трудовых схватках. История  чтит их подвиг, и вы, подробно узнав о Шубине и его сверстниках, глубже поймете, почему  революция и Советская власть непобедимы, почему их не смогли и никогда не смогут сломить никакие бури и грозы».

Сжато писала «Комсомолка» в январе сорок второго о двадцати пяти нормах Василия Шубина, о первой фронтовой бригаде. А ее дела — настоящее горение, одержимость, взлеты творчества.

Фронтовые заказы шли и шли, один срочнее и важнее другого, — совершенствовалась техника вооружения, для производства новых видов оружия требовался прогрессивный инструмент все в большем количестве. Поэтому, а еще потому, что далеко не все в цехе добились высокой выработки, Василий довольно скептически относился к своим успехам. Пожалуй, в чем-то был прав дядя Леша: возможности человека имеют известный предел. Те усовершенствования, что он внес, дали хороший результат, но они уже не устраивали. Силы человека имеют предел, мысль его не знает границ. Значит, надо думать, снова искать. Это одно. Другое, не менее важное: он помогал товарищам, советовал, показывал свои приемы, открывал все тайны. Но в рабочее время каждая минута дорога, только урывками удавалось подойти то к одному, то к другому слесарю. После смены, а она иногда длилась 9- 10 часов, все уставали до чертиков и чуть не на ходу засыпали. Какой же наилучший путь передачи опыта, обучения? Шубин думал сам, советовался с начальником цеха, с инженерами.

На длительные эксперименты не было времени, может быть, поэтому счастливые решения приходили неожиданно, как озарение. Надо механизировать доводку, руками гор не свернешь — вот что было ясно Василию. Это теперь в нашей промышленности — механизация и автоматизация, электроника и кибернетика. Тогда, в военную пору, было не так. Шубин не требовал: дайте мне то, сделайте мне это. Он сам придумывал способы механизации доводки, сам изготовлял нужные приспособления. Сейчас бы это выглядело  примитивом, а в сорок первом было новым словом, совершало переворот в доводке. Вместо десяти ручных операций только четыре... Доводку сложной разжимной развертки с помощью придуманных им приспособлений он производил за 10-12 минут  вместо... трех с лишним часов по норме. Качество не только не пострадало — улучшилось. Еще одно усовершенствование — и 17 августа, на пятьдесят седьмой день войны, Василий Шубин заменил пятнадцать сражавшихся на фронте солдат, выполнив норму на 1550 процентов.

Можно успокоиться? Мысль работала неустанно, прикидывала, рассчитывала. В октябре, когда сгустились фашистские тучи над родной Москвой и гитлеровские стервятники без конца бомбили автомобильный, Шубин работал за двадцать пять бойцов — 2500 процентов нормы за смену. Тогда же он решил работать не в одиночку, как обычно работали слесари-доводчики, а организовать бригаду из самых неквалифицированных молодых ребят и учить их около себя. Станут на ноги, освоят все секреты — пусть работают самостоятельно, а мне в бригаду других...

Тут всполошился кто-то в заводском комитете ВЛКСМ. Шубин стал большой гордостью горьковской комсомольской организации, о нем уже знала вся  страна. Его избрали членом обкома и Автозаводского райкома ВЛКСМ. Всесоюзная слава, а с такой бригадой может потускнеть она — ведь много времени ему придется тратить на учеников! Да, такая опасность была, Василий понимал это. Однако все было продумано, выверено. Пусть у него снизится выработка, хотя он и постарается, чтобы этого не случилось, но если десять человек, не выполнявших норму, станут двухсотниками, общее дело выиграет — завод, страна, армия. И на фронт приходят необученные, необстрелянные бойцы — более опытные учат их искусству бить врага без промаха. Так он рассуждал. Он все мерил по фронту — каждый свой шаг, каждый свой поступок. По писаным и неписаным, святым для него законам военного времени, по великой всенародной мечте — скорей изгнать врага с родной земли. В том же октябре он стал первым бригадиром первой фронтовой бригады. Рождение ее горячо приветствовал в присланной телеграмме секретарь ЦК ВЛКСМ.

Через месяц-полтора члены шубинской бригады овладели азами мастерства, но главное было даже не в мастерстве. Молодые ребята, пришедшие в цех на смену отцам, получали от бригадира куда более важные уроки — пример самоотверженности, понимания того, что победа и от меня зависит. И вчерашний неумелый мальчишка взрослел, становился полноценным работником. Его аттестатом зрелости было короткое и емкое определение — «прошел шубинскую школу»...

Прошел шубинскую школу Савенков: до нее он выполнял 60 процентов задания, после полутора месяцев пребывания в бригаде—130 процентов. Родионов — 85 и 200. Пыльнов — 90 и 150. Чернышов — 60 и 120. Так все. И только на первых порах после обучения. Потом они набирались все больше и больше мастерства, умения мыслить, придумывать и все увереннее шагали вперед. Пыльнов, например, стал одним из лучших затыловщиков (сейчас он работает мастером). Ученики уходили на самостоятельную работу — в шубинскую бригаду вливалась новая группа «необстрелянных бойцов».

Сам же бригадир устойчиво стоял на своих, как тогда говорили, рекордах. У него были высокие заработки, ему было неловко, и он без конца просил о повышении для него норм; — Мне хватит четырех минут на обработку одной детали, четырех вместо двадцати.

Просьбу удовлетворяли, и новые, очень жесткие, задания он выполнял на 800—1000 процентов. Кто-то бросил в сердцах:

— Разве для Шубина существуют нормы! Любую оседлает...

Заработки все равно были большие, часть он отдавал в фонд обороны, часть откладывал, никому не говоря для чего.

Дни шли, каждый из них вмещал целую эпоху. В битвах мужала страна и каждый ее боец. Взрослели обожженные войной юноши и девушки. Только несколько месяцев шла война, а Василию казалось, что ему прибавился десяток лет, что когда-то давно-давно был он беззаботным пареньком и давно-давно проводил Ивана на фронт, и когда-то давно люди не получали горестных треугольников. На самом деле ему было по-прежнему двадцать и шел все тот же сорок первый — горестная и героическая веха жизни народа и его, Василия Шубина, человека рабочего, человека государственного, взявшего на себя полную меру ответственности за беды и счастье своего народа.

Однажды, торопясь на завод, он на минуту остановился у уличного репродуктора: передавали сводку Совинформбюро. Гитлеровцы стояли у самых стен Москвы, сводка была тревожно-суровая. Передача кончилась, люди молча расходились. Быстрым шагом пошел и Шубин. За ним увязался пожилой мужчина; едва поспевая за Василием, он тоскливо бубнил:

— Не удержать столицу, а там и наш город возьмут, и что будет-то, а?

Василий круто повернулся, чуть не сбив с ног попутчика.

Слушай, ты... — от бешенства он потерял власть над собой и взял охваченного ужасом мужчину за грудки. Опомнился, отпустил:

— Тля ты, а не человек. Катись, пока цел, а то пришибу...

Давно хотел Василий стать коммунистом. В цехе было много членов партии. Василий хорошо знал их — простых, честных, самоотверженных. Многие первыми ушли воевать. Жила в нем уверенность, что когда-нибудь и он удостоится высокой чести — коммунисты примут его в свои ряды. И вдруг он подумал: сейчас — самое время. Сейчас, когда смертельная опасность нависла над всеми нами, когда сама жизнь проверяет сущность человека.

Партийное собрание было предельно коротким. Прием в партию бригадира фронтовой бригады Василия Шубина. Достоин. Принят единогласно... Кажется, тогда впервые его назвали по отчеству — Федорович. Но, наверное, не потому он почувствовал, что мера его ответственности утроилась. Как раз после этого запомнившегося на всю жизнь дня успехи бригады стали нарастать, как раз тогда ей присудили знамя за первенство в социалистическом соревновании фронтовых бригад. За всю войну шубинцы только однажды уступили его на три месяца уральцам, а отвоевав, уже не расставались с ним: оно было навечно закреплено за Шубиным и теперь хранится в Музее Революции. Как раз вскоре после того, как Василий стал коммунистом, в декабре сорок первого, он был награжден первым орденом — Трудового Красного Знамени.

Август сорок третьего. Война перевалила за свою половину, но никто точно не знал, долгая будет эта половина или короткая. Были позади разгром врага под Москвой и потрясшая весь мир, не знающая равных себе Сталинградская битва. Но ещё шли тяжелые кровопролитные бои на Курской дуге и других участках фронта, еще много советских городов и сел изнемогали от гитлеровского ига, еще трещали пулеметы в Бабьем Яру и зловеще дымили печи Майданека. А все равно далекие зарницы выстраданной победы уже блистали над истерзанной землей.

Но еще много требовалось усилий, энергии, лишений, жертв. И тыловой фронт еще важнее, чем в начале войны: оружие всех видов, обмундирование, продовольствие нужны еще в больших размерах... В цехе режущих инструментов автозавода работало множество учеников Шубина, а его все обновляющаяся бригада давала новые и новые кадры для выполнения потока военных заказов. В других цехах завода, на других предприятиях города и всей страны действовали тысячи фронтовых бригад — шубинских последователей. Слава Василия Шубина шагала широко, размашисто, устойчиво и уверенно. Это тоже испытание — всесоюзная слава. Испытание трудное, и не каждому дано справиться с ним. Коммунист Шубин нес ее с достоинством рабочего человека, не ведая о существовании «звездной болезни». Он оставался все таким же беспокойным и неудовлетворенным. Если бы хоть на минуту пришли самонадеянность и успокоенность тем, чего добился,— не было бы его постоянного новаторства, постоянного нарастания темпов, постоянного высокого класса работы. Кончился бы Шубин как гвардеец тыла после первых же рекордов, и не дошел бы до нас сейчас, четверть  века спустя, глубокий смысл героики его труда, ежечасного служения Победе. Когда он впервые дал десять норм за смену, кто-то сказал:

— Ну, ну, посмотрим, надолго ли его хватит... Ему надолго, навсегда, на всю жизнь хватило и хватает внутреннего огня и целеустремленности, что делает человека правофланговым при любых обстоятельствах. Было много событий, тогда считавшихся обычными военными буднями. В какой-то августовский день сорок третьего он уехал на новенькой, только что сошедшей с конвейера «эмочке» в Подмосковье, куда была отведена на переформирование Н-ская танковая часть, для передачи ей личной легковой машины М-1 за номером 123. Принимал дар командир соединения гвардии полковник Носырев...

Может быть, этот факт покажется  малодостоверным — ведь в войну по сути ни у кого не было личных машин. Василий Федорович, конечно, тоже не имел собственного автомобиля. Как-то в одном из писем брат между прочим рассказывал, что фронтовые дороги быстро «съедают» машины, туго иногда приходится из-за нехватки транспорта. Тогда и задумал слесарь подарить воинской части «эмку». Приобрести на личные сбережения и подарить. Таил от всех свой план, откладывал из каждой зарплаты, а когда собрал нужную сумму, пошел к директору: сделайте исключение, продайте мне машину, не для своего удовольствия покупаю... Исключение сделали, и он подарил машину танковому соединению, в котором воевал брат. Потом дошел до Василия слух, что его автомобиль в мае сорок пятого мчался по улицам побежденного Берлина...

Четверть века прошло с тех суровых подвижнических дней и месяцев, сложившихся в четыре самых грозных года нашей жизни. Теперь они уже история. В героической летописи того времени — «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза» — в четвертом томе, на странице 592, есть такие строки: «Огромный вклад в дело окончательного разгрома врага внесли молодые рабочие военных и машиностроительных заводов. Комсомольско-молодежная бригада В. Ф. Шубина на Горьковском автомобильном заводе и в 1944 году прочно держала первенство в соревновании бригад...»

И в сорок четвертом. И двадцать лет спустя. Сегодня Василий Шубин уже не слесарь-доводчик, а старший инженер. Огромный практический опыт плюс знания, полученные в вечернем техникуме. Сегодня нет норм, которые можно перевыполнять в десять—двадцать раз; его задача — непрерывно совершенствовать производство режущих инструментов, учить молодежь искусству доводки. Но и в летописи послевоенных лет о нем можно сказать также коротко и сжато, но так же емко и весомо: прочно держит первенство. Во всем. В труде и жизни, в мыслях и поступках. Ни одного дня он не жил багажом прошлой славы — бесценный багаж непрерывно пополняется. Вот его фамилию заносят в Книгу почета ЦК ВЛКСМ, вот награждают, как одного из лучших рационализаторов, вот внедрены его новые усовершенствования, вот еще одна Почетная грамота... Жизнь идет, прекрасная и беспокойная, наполненная до краев заботами и свершениями.

...В солнечный майский день шестьдесят пятого тысячи людей видели Василия Федоровича на многих торжественных собраниях, посвященных двадцатилетию нашей великой Победы. Его приглашали вместе с прославленными воинами, сражавшимися на поле боя. Выступали бывшие солдаты и генералы. Выступал гвардеец тылового фронта Шубин. Их рассказы многие десятилетия будут наукой жизни для новой юности, для тех, кому сегодня восемнадцать-двадцать. Наукой жизни и путевкой в большую жизнь.

Е. Гусакова

Возможно, Вам будут интересны следующие статьи:

Количество общих ключевых слов с данным материалом: 2
№№ Заголовок статьи Библиографическое описание
1 Передовая Василия Шубина Погодина К. Передовая Василия Шубина : [о лидере комсомольско-молодежных фронтовых бригад ГАЗа во время Великой Отечественной войны] // Автозаводец. – 2016. – 14 апр. (№ 41). – С. 4
2 Ковали победу в цехах Высоцкий, А. Ковали победу в цехах : [репортаж из прошлого в стихах] // Автозаводец. – 2010. – 30 янв. (№ 15). – С. 2. – фот.
3 Гвардейцы тыла Гвардейцы тыла // Труд и подвиг историю пишут / сост. Г.А. Кузьмин. – Горький, 1981. – С. 133-143
Количество общих ключевых слов с данным материалом: 1
№№ Заголовок статьи Библиографическое описание
4 Концепция лидерства Целибеев С. Концепция лидерства : [о главном инженере-конструкторе ГАЗ В. Желтове] // Автозаводец. – 2024. – 25 янв. (№ 4). – С. 3. – (Проект).
5 Разработчик и испытатель Горчаков А. Разработчик и испытатель : [о главном конструкторе внедорожников и вездеходов ГАЗ В.А. Грачеве] / А. Горчаков, Р. Данилов, А. Чистяков // Автозаводец. – 2023. – 13 апр. (№ 15). – С. 15. – (Легенды ГАЗа).
6 Незаурядный человек Целибеев С. Незаурядный человек : [об открытии мемориальной доски Юрию Лобанову – основоположнику создания системы продаж автомобилей на ГАЗе] // Автозаводец. – 2023. – 16 марта (№ 11). – С. 16. – (Память).
7 В честь Липгарта Федотова, О. В честь Липгарта : [граффити с изображением А. Липгарта в НАМТе] // Автозаводец. - 2022. – 24 нояб.(№ 47). - С. 14.
8 Завод судьбы Целибеев Е.П. Завод судьбы :[о заместителе генерального директора ГАЗ Е.П. Цибереве] // Автозаводец. – 2022. – 17 марта (№11). – С. 15. – (Юбилей).
9 Аллея славы Творцы истории : [Аллея славы выдающихся автозаводцев пополнилась еще шестью именами] // Автозаводец. – 2021. – 30 сент. (№ 39). – С. 6. – (Жизнь замечательных людей).
10 Мастер библиотечного дела Мастер библиотечного дела : [о директоре технической библиотеки ГАЗ Е.П. Шишиной] // Автозаводец. – 2021. – 30 сент. (№ 39). – С. 16. – (Память).

Страницы