Колесникова Наталья Витальевна

Бьют старинные часы, и в этом особнячке, откуда давно уже все выехали, они звучат особенно — словно напоминают о минувшей здесь жизни.

Бывает так, что твое представление о человеке совпадает с тем, что ты потом видишь.

Я шла на встречу с Натальей Витальевной Колесниковой и представляла ее дом. Невысокого роста, изящная, живая, она удивительно вписывалась в интерьер красивых антикварных вещей.

— Это мы с мужем все покупали. Часть досталась по наследству... Я люблю уют. Но не уют евроремонта, где все стерильно, и представления о личности, здесь живущей, — нет. Нет мелочей, которые создают атмосферу. Помните, как у Тарковского: он очень любил останавливаться именно на мелочах... Когда я покупаю сахарницу в антикварном магазине, в ней — энергия какого-то другого человека, который жил до меня, лет 100 назад.

Я все-таки историк по образованию, и все, что касается истории, страниц материальной культуры, все это мне близко и дорого, мне это нравится...

С письменного стола из рамочки старинной работы смотрит на меня девушка.

— 19-й век? — спрашиваю я.

— Нет, исключительно 20-й, — смеется Наталья Витальевна. — Эта романтически настроенная барышня — я. Год 1980-1981. Я уже работала. Хоть я и не считаю себя особой романтического склада, во мне все-таки живут какие-то романтические черты. Сегодня это ушло, молодые люди прагматичны, меркантильны. А то, что было в нас, ушло... Ну помните, как мы в Москву на выставку импрессионистов ездили! А когда «Мону Лизу» привезли? Какие очереди! И мы ехали, стояли, чтобы только посмотреть! Сейчас это утрачено... Может быть, это и закономерно, но мне жаль...

Показывая старые фотографии, Наталья Витальевна рассказывает о своих корнях.

— Папину семью, нижегородских крестьян, раскулачили, разрушили дом. На какое-то время сослали в Сибирь, потом дед вернулся и жил на Автозаводе.

А другой дед (по маминой линии) оставил в моей жизни большой след. Долгое время от меня скрывали, что он был осужден во время культа личности... Хоть я историк, но мы очень мало знаем свои корни. А это надо знать. И детям необходимо об этом рассказывать. Ведь такие сложные судьбы у всех, как и вообще у русского человека, у русского народа...

Мы продолжаем наш разговор уже в музее автозавода.

— Музей — это моя работа и большая часть жизни.

Я довольно часто обращаюсь к русскому философу Н. Ф. Федорову... Так вот он говорил, что, несмотря на то, что музей — хранилище вещей, человек — гораздо выше вещи, потому что, создавая эту вещь, он вложил в нее часть себя.

Вот это эмоциональное состояние я и учитываю при оформлении музея. Автомобиль. Наш музей посвящен его созданию. Но мне человек, который создавал его, важнее. И не просто дороже, а интереснее. Уже больше 20 лет я работаю здесь.

Собирая экспонаты, мы всегда стараемся строить историю завода, автомобиля через человека, через его взаимоотношение с прошлым, настоящим и будущим.

Музей, несмотря на то, что рассказывает о прошлом, он говорит о будущем. Может быть, не прямо, а косвенно, но говорит. Иначе, это будет просто плохой музей.

— Сколько же в фондах экспонатов?

— Более 35 000.

— И вы о каждом можете рассказать?

— О каждом, о любом предмете.

И Наталья Витальевна поведала нам историю одного из них.

— Есть у нас фотография, где изображен автомобиль на воздушной подушке, который был создан в 50-60-е годы. А самого автомобиля у нас в музее не было. Ведя очередную экскурсию, я посетовала на это. И вдруг один из посетителей говорит: «А я знаю, где находится такой автомобиль». И в Чкаловске, на свалке, в куче мусора мы нашли 2 кузова. Мы вырезали большой фрагмент, и теперь вы можете его увидеть. А ведь этот автомобиль — смелый эксперимент, тоже часть нашей жизни. В него вложен труд, конструкторская мысль... Но самое интересное в нашей работе — это общение с людьми. Их рассказы, воспоминания... В Москве живут многие из тех, кто строил завод, их рассказы — весомая часть нашей коллекции…

Наталья Витальевна ведет нас от стенда к стенду, показывает, называет фамилии... И разве возможно в небольшой передаче перечислить всех!

Вспоминая Добровольского, Липгарта, она говорит: «Каждый из них для меня прежде всего — человек, а только потом — талантливый фотолетописец и талантливый конструктор. Это для меня главное».

Знакомя с музеем, Наталья Витальевна не забывает своих коллег. Коллектив небольшой, и, в основном, женский. Труд его порой не заметен, но без женских рук не было бы здесь того порядка, чистоты и уюта, который создают только они. Сверкают под мягким светом лакированные автомобили разных лет, смотрят со стендов лица автозаводцев, а Наталья Витальевна делится впечатлениями о посетителях.

— Мне всегда интересен одинокий посетитель. Ведь он захотел прийти сам. Он очень внимателен. И я знаю, что в следующий раз он придет уже не один.

Мимо нас прошумела ребячья группа.

— Школьников у нас много бывает, — продолжает она. — Я ведь говорила, историю свою мы должны знать с детства.

Я сознательно задаю ей вопрос, зная на него ответ, но мне хочется спровоцировать ее на реакцию...

— Наталья Витальевна, а нужен ли технический музей заводу?

— Я даже не сомневаюсь, — последовал ответ, — как и на ГАЗе никто не сомневается. Во-первых, это центр культуры. А без культуры, в широком понимании этого слова, ничего невозможно. Невозможно сделать хороший автомобиль, качественный. Когда у человека низкий уровень культуры, о качестве не может быть и речи. Уверена, что без помощи музея невозможно поднять культуру производства на заводе.

Музей нужен, как хранилище памяти, как школа, где сконцентрирован опыт нескольких поколений автозаводцев. И еще нужен, чтобы создать благоприятное впечатление о фирме, о предприятии любому гостю завода.

— Какими словами вы встречаете гостей?

— Всегда говорю, и это искренне: мне очень приятно видеть Вас в музее ОАО «ГАЗ».

Наталья Витальевна Колесникова — коренная автозаводчанка.

Любимые цвета — черный, зеленый. В поэзии отдает предпочтение — Пушкину, Тютчеву, Пастернаку. В музыке — Пахмутовой, Свиридову. Из современников интересен Д. С. Лихачев. Любимый стиль — модерн.