«Из этого города я никуда не буду переезжать»

Поэт и публицист Юрий Адрианов посвятил свою жизнь Нижнему Новгороду

Четвертый раз день рождения замечательного нижегородского поэта и публициста Юрия Адрианова мы отмечаем без него. Он очень хотел дожить до семидесятилетия, видел в этом какой-то очень важный для себя рубеж. Но жизнь оборвалась 12 августа 2005 года, когда позади было 66 лет и 55 дней.

ПОВОД ДЛЯ РАЗГОВОРА БЫЛ ВСЕГДА

Мы познакомились 4 сентября 1957 года в вагоне-теплушке: поезд вез нас, студентов первого курса историко-филологического факультета Горьковского университета, еще ни дня не проучившихся в этом вузе, на уборку целинного урожая на Алтай. Потом были пять лет совместной учебы в ГГУ им. Н. И. Лобачевского, а после них пять лет совместной работы на Горьковской студии телевидения...

В 1967 году Юра перешел, как он сам говорил, «на вольные писательские хлеба», но наши пути не разминулись, потому что нас объединяло литературное творчество, товарищество, которое продолжалось в общей сложности без нескольких дней 47 лет.

Мы очень часто общались и, если не виделись, перезванивались по нескольку раз в день и подолгу говорили по телефону. Это стало взаимной потребностью.

Юра знал, что я обязательно смотрю программу «Время», мне это нужно было по работе. Он звонил за несколько минут до ее начала, в шутку называя этот разговор «Вечерней молитвой». Никогда не было такого, чтобы нам не о чем было говорить. Часто случалось, что он читал мне новые стихи или фрагменты прозы из его книги «Нижегородская отчина». Я тоже знакомил Юру со всем только что написанным. Мы обсуждали жизненные ситуации, которые заботили и тревожили нас. По возможности помогали друг другу.

«СКОРБНЫЕ РУИНЫ ХЕРСОНЕСА»

Прежде всего нас роднило то, что наше детство пришлось на военное время, и то, что война не прошла мимо нас и самых близких нам людей.

Для меня в Юрином доме (а пришел я сюда впервые в октябре 1957 года) сразу же стало привычным незримое присутствие не вернувшегося с войны Андрея Васильевича. Он смотрел с фотопортрета, с семейных фотографий с молодой женой, а потом с женой и сыном. На стенке в рамке висел его карандашный рисунок, датированный 1929 годом, и становилось понятно, откуда у Юры дар художника. Конечно, низкий поклон прекрасной женщине Екатерине Ивановне, которая так устроила домашний быт, что казалось, будто не вернувшийся с фронта муж и отец был рядом. И в этом не было никакой мистики, а были любовь, преданность и верность.

Как-то раз в перерыве между лекциями весной 1958 года Юра протянул мне черканный-перечерканный листок со стихами без названия. Мы хорошо умели разбирать каракули друг друга. Потом уже родилось название «Стихи об отце». Под таким заголовком они и были напечатаны в «Горьковской правде» 7 июня 1958 года.

Скорбные руины Херсонеса,
Выжженные жалами свинца,
Поднимите времени завесу,
Расскажите о судьбе отца.
Сам я смутно помню эти годы:
Шла пехота с песней на вокзал,
По ночам чужие самолеты
В небе луч прожектора искал...
Помню я, как скрипнула калитка,
Как вошел знакомый почтальон,
Подал в руки матери открытку,
Шапку снял и молча вышел вон...
И теперь я вижу этот вечер.
Тишина тяжелая кругом,
Сгорбленные маленькие плечи
Вздрагивают тихо под платком...
«Без вести пропал», — скупые строки,
И, поняв, что горше нет беды,
Думал я: найду ли те дороги,
Что хранят отцовские следы...

Каждый год, начиная со второй половины апреля, мы перезванивались по нескольку раз на дню. Темой разговоров было продвижение наших войск к Берлину в 1945 году. Мы по телефону не только разговаривали, но и пели песни военного времени. Юра обладал хорошим слухом и негромким баритоном. Пел охотно. Я ему подпевал. Эти телефонные песнопения перемежались какими-нибудь воспоминаниями, чтением стихов, пришедших на память...

В последний раз наше такое телефонно-песенное общение происходило в апреле и мае 2005 года, 22 июня Юра уже тяжело болел и находился в больнице...

НОВЫЕ КНИГИ ВЫШЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ

Главным делом всей жизни моего друга было служение русской литературе, «отчизне русского стиха». Он блистательно владел всеми стихотворными жанрами и обращался к ним в зависимости от того, что подсказывала ему его лирическая душа и гражданская позиция.

Удивительное дело: с годами, несмотря на накатывавшиеся телесные хвори, его талант креп и высвечивался все ярче и ярче. Двумя строчками он емко охарактеризовал жизнь нашей страны в двадцатом столетии:

Мы век начинали с «Варяга»,

Закончили «Курском» его...

Юрий Андреевич очень ответственно относился к публикациям своих стихов. Трудно объяснить, почему многие из них он отложил «на потом», которое, знал, наступит после его ухода. Он сознательно готовился к этому времени и, чтобы не утруждать тех, кто обратится к его архиву, сам составил четыре книги своих неопубликованных при жизни стихов. И к его 70-летию эти четыре книги вышли в свет.

Юрин завет замечательно осуществила его жена Наталья Адрианова. И Юрий Адрианов встретил свой юбилей так, как и положено писателю, — новыми книгами. И есть среди них одна – пятая, которую автор не замышлял. Скорее всего, он тайно мечтал об этом издании, не высказываясь вслух. Но жена уловила это движение его души и, объединив два творческих дара мужа, составила и выпустила объемистый альбом, объединив под одной обложкой живопись и поэзию Ю. А. Адрианова. Здесь поразительно «срифмовались» родственные по тематике рисунки и стихи, еще раз свидетельствую о цельности и обширности Юриного таланта.

Где мы только ни бывали вместе с Юрой — на уборке картошки или в фольклорной экспедиции в студенческие годы, а потом в журналистских командировках, поездках в Болдино или на отдыхе у меня в саду в Рекшине, — с ним всегда был этюдник, и он всякий раз находил время, чтобы запечатлеть маслом на картонке или кусочке холста понравившийся ему природный уголок. Таких живописных работ сотни. И Юра охотно дарил их своим друзьям по поводу и без. У меня, например, их шесть, написанных и подаренных в разные годы.

ОН ОБОЖАЛ КАТАТЬСЯ ПО ТРАМВАЙНОМУ КОЛЬЦУ

Помнится, в начале 70-х годов Адрианов, будучи уже весьма известным в стране молодым поэтом, получил от ЦК комсомола предложение переехать в Москву. Конечно же, это предполагало различные карьерные перспективы. Юра серьезно обдумал это приглашение и отказался. Он тогда сказал мне: «Понимаешь, Саша, мы живем в замечательном городе, любимом городе, из которого я не буду никуда переезжать. Этому городу можно послужить и посвятить ему себя...» В этих негромко сказанных словах не звучало тогда никакой патетики, не было никакой позы, а было обдуманное и выстраданное убеждение, которое Юрий пронес через всю жизнь.

Он очень любил при любой погоде сесть у окна в трамвае №2 и делать круги по городскому кольцу. Город со своими улицами и переулками, старыми домами и новостройками проплывал за стеклом, а Юрий вглядывался в него, каждый раз в разную пору дня, погоды и времени года, как художник, улавливал перемены в его облике, настроении, состоянии...

Потом, когда болезнь сделала его домоседом, эти трамвайные «круговерти» стали для Адрианова единственной возможностью жить в движении. Практически внутри трамвайного кольца был город, который он знал с детства, «бабушкин город», с которым он прощался, когда видел, как под тяжестью новостроек рушатся старые дома и выкорчевываются посаженные предками деревья... Переживания рождали стихи и публицистические строки.

Сегодня, в день семидесятилетия Юрия Андреевича Адрианова, его жена Наталья Андреевна пригласила Юриных товарищей занять места в экскурсионном трамвае и сделать два круга по городскому кольцу — любимому Юриному маршруту. В пути мы будем вспоминать своего друга, и вместе с нами вспомнит его и наш любимый город.

Александр ЦИРУЛЬНИКОВ