«Птенцы» на производстве

Это были самые короткие каникулы в его жизни. В мае Петя Филиппов вместе со сверстниками окончил четыре класса. Впереди, казалось, целое лето отдыха. А оказалось — война.

— Когда учительница привела нас, 40 птенцов, в деревообрабатывающий цех, начальник за голову схватился: «Что же я с ними делать-то буду?» — вспоминает Петр Сергеевич. — У забора лежали старые доски с гвоздями. Поручили нам гвозди выдергивать и выпрямлять, чтобы женщины из этих досок выпиливали заготовки. А нам потом доверили ящики для снарядов колотить — только до верстака мы не доставали, пришлось подставки делать. Уже позднее, в другом цехе, я слесарил, мастерил смотровые люки для танков…

Дикая усталость пришла вместе с голодом. Когда засыпали на ходу. Или прятались под верстак, чтобы поспать. Это поначалу работали как малолетки, по четыре часа. А как 12 исполнилось — всё, полный рабочий день.

— Но никаких капризов детских у нас не было, — говорит сегодняшний ветеран. — Как-то все понимали: война. Чувствовали себя взрослыми. Вместе с ними по нескольку суток, бывало, из цеха не выходили, старались сделать как можно больше. А потом — почему еще люди на заводе оставались, знаете? Силы экономили. Ведь до дома дойти, потом обратно — это ж ты энергию тратишь. А откуда ей взяться, если голодный? Да и закон такой был: опоздаешь на 20 минут — могут простить, а на 21 — уже всё, ревтрибунал и шесть лет тюрьмы. Невзирая на возраст. У нас так девчонки 15–17-летние сидели, — вздыхает Петр Сергеевич.

Его голос становится глуше, когда говорит про бомбежки. Как немец в 43-м «по расписанию ходил». До сих пор Филиппов помнит дом со «срезанным» подъездом: вся мебель, обстановка — напрогляд. И сейчас замечает то, чего не видят другие, — линию, где надстроен тот самый подъезд. Во время самых первых налетов, в начале ноября 1941-го, самолет летел так низко, по-хозяйски, что почти задевал крыши бараков, лицо летчика можно было разглядеть. Бомбоубежищ фактически не было, на работе прятались под станки — как повезет. Что испытали, врагу не пожелаешь.

Много лет после войны Петр Сергеевич проработал на Горьковском автомобильном — в том же цехе, что и в проклятое в веках лихолетье. И до самого конца не мог входить туда спокойно — захлестывали воспоминания. О детстве, которое прошло мимо.

Мой 45-й

Валерий Шанцев, губернатор Нижегородской области:

— Для меня, как и для многих ребят, родившихся сразу после Великой Отечественной войны, это большая и очень важная для страны Победа всего нашего народа, всего нашего государства. Она продемонстрировала нашу силу, нашу мощь, наш потенциал. Я с огромной гордостью смотрел на своего отца, который прошел дорогами войны с 41-го по 45-й. Надо было видеть лица тех, кто вернулся: они выстояли! Они победили! И не просто «какого-то» врага, а врага, покорившего практически весь мир.

Мы получили тогда такой задел на будущее, который надо было очень активно использовать. Но, к сожалению, последующие события потребовали от нас новых затрат: холодная война, всё остальное. Поэтому здесь очень важный, очень серьезный рубеж в развитии нашего государства, нашего общества, и эти уроки надо еще изучать.

Анатолий Вассерман, политический аналитик, публицист:

— Для меня 45-й год — это, в первую очередь, доказательство того, что чистое и беспримесное добро, в частности наша страна, может взаимодействовать с теми местами, где добро перемешано со злом, чтобы одолеть зло свышечисленное и беспримесное. Это напоминание о том, что принцип «кто не с нами, тот против нас» обычно гораздо вреднее принципа «кто не против нас, тот с нами». Надеюсь, что и сейчас мы сможем перетянуть на сторону нашего добра многих, кто всё еще колеблется между добром и злом. Перетянуть именно ради того, чтобы в очередной раз справиться с теми, кто уже окончательно сделал выбор в сторону зла.

Лада Козонина