Прыжок за Одер

Четвертую военную весну наша армия встречала на территории врага, готовясь к нанесению решающего удара по логову фашизма и победоносному окончанию войны.

Батальон капитана Почукалина, как и все войска 2-го Белорусского фронта, перебрасывался от Данцига на Одер. Нашим войскам предстояло разгромить крупнейшую группировку немецко-фашистских войск и водрузить Знамя Победы над рейхстагом.

Марш предстоял не из легких: надо было пройти в полном боевом снаряжении по весенним раскисшим дорогам более 350 километров. Комбат старался сделать все, чтобы тяжелый и длительный марш не был изнурительным. Никто не знал, по приходе на место будет ли дано время на отдых или с ходу придется вступить в бой.

Сделав необходимые расчеты и отдав распоряжения, капитан Почукалин решил провести собрание и на нем сообщить всем задачи предстоящего марша.

Впервые за многие дни боев по освобождению Польши батальон собрался вместе. Прежде чем начать речь, командир батальона окинул взглядом присутствующих и зримо ощутил понесенные батальоном потери.

В бою не так остро ощущаешь боль утраты, а вот сейчас она отдалась в его сердце.

Капитан поправил ремень гимнастерки и ровным голосом начал излагать задачи марша.

Слушали его внимательно и представляли себе каждый шаг, каждый метр многодневного и многокилометрового пути.

Говоря о том, что должен сделать каждый на марше, комбат физически представлял себе ротные колонны солдат, упрямо идущих по грязи и слякоти, мокрых от дождя и пота. Он был уверен в каждом: сделают все возможное и невозможное.

Предложенное парторгом батальона решение было кратким и принято единогласно: всем строго соблюдать дисциплину на марше; если товарищ выбивается из сил, не дожидаясь просьбы, помочь; в пути не должно быть отстающих.

Была у комбата надежда: получить пополнение, на марше изучить его. Об этом думали и боевые друзья командира — замполит Васильев и заместитель по строевой части капитан Ширин. Кто-кто, а они-то ясно представляли, какие предстоят бои впереди. Но пополнение не дали.

Когда на горизонте показался город Графенгаген, а в воздухе почувствовались характерные признаки близости реки, Петр Яковлевич высказал капитану Васильеву свои путевые переживания:

— Знаешь, комиссар, всю дорогу сомневался, выдержит ли моя нога такую нагрузку. Рад, что выдержала. Земляки, лечившие меня, «отремонтировали» с большим запасом прочности.

— Везучий ты, Петр, — позавидовал Васильев. — Я за время войны пять раз был ранен, а вот в госпиталь к себе в Ростов не попадал. Правда, «ремонтировали» меня тоже хорошо» Кровь всю сменили и сшивали крепкими нитками, ни одна рана не разошлась. А домой не попадал, о чем очень сожалею. Детей увидать бы надо, очень по ним тоскую.

— Я тоже не думал, что попаду домой. Говорили, повезут на Урал, а разгрузили в Горьком, привезли на Автозавод в эвакогоспиталь № 2875. Автозавод для меня родной, с ним связано начало моей трудовой жизни. На Автозаводе прожил не так уж много, но землицы покопал! В октябре 1936 года ушел в армию из Дзержинска. Там работал на Чернореченском химзаводе. В армии служил на Дальнем Востоке. Остался на сверхсрочную. Оттуда в октябре 1941 года попал на фронт под Москву. Как ушел в армию, так с тех пор в Дзержинск и не приезжал, думал — забыли, а оказывается — нет. На другой день не только родственники, но и с завода пришли. Сам понимаешь, как поднялось мое настроение от такого внимания.

...После длительного марша батальону для отдыха дали двое суток, а комбата, капитана Почукалина, вызвали на КП к командиру дивизии.

Командный пункт Олег Анатольевич Муратов обосновал на колокольне. Это самая высокая точка на низком правом берегу Одера. Командир дивизии уже шестые сутки находился здесь и вел разведку: изучал противника, повадки незнакомой ему реки, производил необходимые расчеты, принимал решения, подготавливая операцию по форсированию Одера и захвату плацдарма на его западном берегу.

162-я Средне-азиатская, Новгород-Северская Краснознаменная дивизия находилась на главном направлении 70-й армии. На нее обращалось особое внимание.

На КП у комдива побывали не только комкор генерал Дратвин и командарм генерал-полковник Попов, но и командующий фронтом маршал Рокоссовский.

На кого возложить задачу первым форсировать Одер — такого вопроса у комдива не было. Он давно решил: пойдет 224-й Краснознаменный ордена Суворова III степени Памирский стрелковый полк, выделив в группу захвата 3-й стрелковый батальон, считавшийся лучшим в дивизии.

Командир батальона, капитан Петр Яковлевич Почукалин, награжденный за отвагу и мужество в боях с немецко-фашистскими захватчиками двумя орденами Красного Знамени, Отечественной войны II степени и двумя орденами Красной Звезды, выглядел моложе своих тридцати лет.

Командир дивизии хорошо знал Почукалина, весь его батальон, поэтому и остановил на нем свой выбор.

Когда комбат поднялся на колокольню, где находился командный пункт комдива, командир полка подполковник Бодаков находился там. По всему было видно, что Олег Анатольевич уже ввел его в курс предстоящей боевой задачи.

— Ну вот и волгарь, — с доброжелательностью сказал комдив, увидев Петра Почукалина, поднимавшегося через лаз на колокольню.

Волгу Почукалин увидел впервые в 1927 году в самое половодье, когда ему было всего 12 лет. Отец Петра, Яков Михайлович Почукалин, работая извозчиком у кулака, однажды отправился с обозом в Нижний Новгород и взял с собой сына, чтобы показать город да и Волгу-матушку. Взглянул Петр на Волгу — и дух захватило: края реки не видать, все Заволжье в воде. Но когда приехал на строительство автозавода, а затем Дзержинска, купался, рыбачил на Оке, а не на Волге.

Вспомнив об этом далеком времени, Петр ответил комдиву:

— Я, пожалуй, больше окарь, товарищ полковник, чем волгарь.

— Ока тоже река большая, — ответил командир дивизии, — но нас сейчас интересует вот эта немецкая река, — и указал рукой в сторону Одера. — Фашисты надеются задержать нас на этом рубеже. Драться будут ожесточенно. Ведут закулисную игру с нашими союзниками: открыли перед ними фронт, хотят пустить их в Берлин и этим самым не только спасти жизнь, но и уйти от ответственности за все бедствия, причиненные народам. Мы обязаны сорвать эту авантюру. Такова политическая сторона нашей задачи. В этом месте нам надлежит совершить прыжок через эту водную преграду.

Почукалин взглянул на 5-километровую ширь реки и уверенно ответил:

— Товарищ комдив! Батальон готов к выполнению задачи!

— Вам и вашему батальону предстоит трудный и ответственный бой по форсированию реки и захвату плацдарма, — ответил полковник на доклад Почукалина и предложил ему подойти к установленной здесь стереотрубе. — Она помощнее вашего бинокля. Давайте осмотрим район действия и осмыслим задачу. Я введу вас в курс дела.

Почукалин припал к окулярам оптического прибора и медленно стал осматривать речную гладь воды, а затем земляную дамбу и западный берег Одера.

В обычное время река Одер разделялась на два рукава, называемые Вест-Одер и Ост-Одер. Они с обеих сторон могучими клещами охватывали 3-километровую заболоченную низменность, поросшую кустарником и мелколесьем. Теперь все это залито водой. Только земляная дамба, насыпанная в междуречье, выступает из воды, как спина огромного кита. Комбата интересовала глубина залитого водой междуречья. Он думал, пройдут ли там лодки, или придется форсировать реку в два приема.

Когда-то через оба рукава Одера были перекинуты красивые мосты, а по дамбе пролегала хорошая шоссейная дорога... Теперь все это разрушено. Ажурные арки мостов искорежены и сброшены в реку; земляная дамба перекопана и перегорожена деревянными завалами. Установив окуляры оптики на дамбе, Почукалин про себя отметил: «Наверно, заминировано, охраняется гарнизоном и обстреливается из минометов и артиллерии».

Командир дивизии не торопил комбата. А он, рассматривая панораму будущего поля боя, стремился во всех деталях изучить его. Водил и водил оптическим глазом по горизонту, выхватывая каждый раз все новые и новые детали местности. Несколько раз рассматривал развалины строений на дамбе, населенный пункт Парагово на противоположном берегу Одера, рощу и высоту 104,5 и вновь речную гладь воды.

— Учтите, комбат, — вновь заговорил командир дивизии полковник Муратов, — самое трудное в вашей боевой задаче — преодоление пространства между восточным и западным рукавами Одера. Форсировать по воде нельзя: там мелко, и лодки не пройдут. Единственный выход — штурмом брать дамбу. На ней фашисты имеют хорошо организованную систему огня. До нас на этом месте пробовал форсировать реку и овладеть дамбой стрелковый полк. Задачу не выполнил, понес большие потери. От вас и ваших солдат в предстоящем бою потребуется большая изобретательность, предельное физическое и морально-волевое напряжение.

Комбат понимал, в чем трудность предстоящего боя. «На дамбе не развернешься. Придется идти вперед по трупам своих товарищей», — заключил про себя комбат.

Командир полка подполковник Бодаков и командир батальона Петр Почукалин ждали от командира дивизии боевого приказа, а он только вводил их в курс предстоящего трудного дела.

— Приказ получите дополнительно, — заключил полковник. — Готовьте народ. Знайте, что на вас будет работать вся артиллерия корпуса. Сейчас уточняется план артнаступления. В вашем распоряжении не более полутора суток.

Срок подготовки к такой сложной операции был крайне мал, но Почукалин был уверен в своих боевых товарищах и знал, что они вместе сделают все, чтобы подготовиться к предстоящему бою. Ставя задачу на подготовку к прыжку за Одер, рассказывая об увиденном и услышанном, комбат не упрощал сложную боевую задачу, поставленную перед батальоном, но добивался осмысливания ее каждым.

Парторг и комсорг батальона с командирами рот отбирали добровольцев в первый эшелон. Агитаторы рассказызали о коварном замысле Гитлера сдать Берлин англичанам и американцам, о начале наступления на Берлин войск маршалов Конева и Жукова. Подбирались опытные гребцы и рулевые, составлялись списки «сухопутных» — тех, кто не умел плавать. Подготовка к форсированию Одера велась без суеты, подчеркнуто спокойно и уверенно.

Центральное место в политическом обеспечении боя по форсированию занимали коммунисты и комсомольцы.

Петр Яковлевич Почукалин в партию вступил в бою в июне 1943 года. До этого, за семь лет службы в армии, он прошел большой и сложный путь от рядового до начальника штаба батальона, вдоволь нанюхался пороха в боях и все же считал, что мало сделал для того, чтобы быть коммунистом.

25 июня 1943 года Петр Яковлевич Почукалин запомнил на всю свою жизнь. В этот день начальник политотдела 144-й дивизии в окопах непосредственно перед штурмом Ельни вручил ему партийный билет. Так он стал коммунистом.

Ранним утром 20 апреля 1945 года капитан Петр Почукалин со своим батальоном занял исходные позиции у реки Одер и подготовился к прыжку на тот берег. По реке стелился густой туман. Он позволил незаметно для противника спустить на воду лодки, плоты — все, на чем предстояло форсировать реку. Подготовились и десантники. В одежде нет ничего лишнего. Шинели и те оставлены в обозе. С собой взято только оружие с большим запасом боеприпасов.

Командир дивизии полковник Муратов не опекал командира батальона Почукалина, но внимательно следил за его действиями. Удивительно близким становился для полковника этот с мальчишеской улыбкой человек. Молодой комбат спокойно и рассудительно отдавал распоряжения, часто поглядывал на часы, стрелки которых неумолимо двигались по циферблату.

— Товарищ полковник! Разрешите приступить к выполнению боевой задачи, — обратился Почукалин к комдиву.

— В добрый час, комбат!

Гребцы лодок качнулись вперед, занесли весла и резким рывком разрубили ими речную гладь. Мерно застучали уключины, весла рубили и рубили воду, неся лодки на запад, в пучину тумана. Все пришло в движение. Нагруженные людьми и оружием, лодки и плоты, набирая скорость, удалялись от берега и скрывались в тумане. Почти одновременно началась артиллерийская подготовка. Шквал огня обрушился на противоположный берег Одера и дамбу. Огненными трассами прочертили небосвод снаряды «катюш».

Когда в тумане стала просматриваться темным пятном дамба и огненные султаны рвущихся на ней снарядов, Почукалин облегченно вздохнул: не сбился, вышел на цель.

Комбат знал, что огневой налет по восточному срезу дамбы будет непродолжительным. Большая часть огня будет сосредоточена по центру и западной конечности. На дамбу нужно ворваться с последними разрывами снарядов, и Почукалин торопил солдат: «Нажимай, ребята, нажимай!»

Снаряды рвались в центре, слева, справа, на дамбе и на воде, высоко вздымая обожженную землю и фонтаны воды. Лодки ткнулись в прибрежные камни насыпи, вздрогнули и остановились. Капитан Почукалин вскинул автомат и дал длинную очередь по насыпи, прыгнул в воду и быстро побежал, увлекая за собой батальон. Командир роты, старший лейтенант Урясьев с группой солдат, стреляя на ходу, обогнал комбата.

...В разрушенных окопах на основной и заградительной дамбах вместе с искореженным оружием валялись трупы немцев.

— Товарищ капитан, хорошо поработала ваша «катюша», — заулыбался молоденький радист, но комбат, зная, что впереди тяжелый бой, приказал радисту быстрее налаживать связь с комдивом.

Немцы упорно сопротивлялись. Гарнизон, оборонявший дамбу, имел хорошо оборудованную в инженерном отношении оборону с отработанной системой ружейно-пулеметного и минометного огня и, кроме того, артиллерийскую поддержку с западного берега. Оправившись от первого удара, противник усилил огневое противодействие, контратакой попытался сбросить десант обратно в реку.

На узкой полосе дамбы завязался рукопашный бой. Седьмая рота, увлеченная своим командиром Урясьевым и парторгом батальона, закончила эту схватку в свою пользу. Тридцать пять фрицев были уничтожены, отвоевана еще одна сотня метров насыпи, захвачен еще один узел обороны в междуречье.

Рассеявшийся туман усложнил выполнение боевой задачи. Силы батальона сковало пространство узкой дамбы, оно не позволяло ему развернуться в боевом порядке. Стрелковые роты, вытянувшись в жидкую цепочку, пробирались по обочинам шоссе, укрываясь за чудом уцелевшие стволы деревьев. Отвоевывая метр за метром, Почукалин приближался к основному опорному пункту врага, оборудованному в развалинах жилых строений. На этих подступах враг и рассчитывал истребить батальон Почукалина. Немцы били из десяти крупнокалиберных пулеметов. Пули, касаясь бетонного полотна шоссе, высекали мириады искр и рикошетом разлетались во все стороны. Пулеметная очередь скосила старшего лейтенанта Урясьева, замертво упал командир девятой роты, истекал кровью тяжело раненный парторг батальона, превозмогая боль в руке, продолжал вести бой комсорг батальона младший лейтенант Долгополов.

— Еще полчаса — и атака захлебнется. Положат батальон проклятые пулеметы,— озабоченно думал командир, — а ведь на очереди второй рукав Одера. Эх, как бы сейчас пригодились самоходки! Комдив обещал их прислать, как только наведут переправу. Нет, не успеют саперы. Надо обходиться своими силами. Искать выхода. Впрочем, стоп, комбат.

— Связной, давай сюда командира сорокапяток.

Через некоторое время на шоссе впереди наступающих рот появились сорокапятимиллиметровые пушки. Укрывшись за их бронированные щиты, расчеты вели прицельный огонь по пулеметам противника. Сделав выстрел, артиллеристы вместе с орудиями быстро продвигались вперед. Они вплотную подошли к пулеметным точкам и открыли снайперский огонь прямой наводкой. Один за другим умолкали пулеметы. Редел огонь и, наконец, затих.

Самоходные установки пришли к Почукалину тогда, когда он уже докладывал командиру дивизии о выполнении задачи по очищению дамбы от фашистов. Впоследствии об этом бое в наградном листе на капитана Почукалина будет лаконично сказано: «Невзирая на численность и огневое превосходство противника, он со своим батальоном в тяжелых боях овладел отдельными домами на восточном берегу реки Вест-Одер, являющемся мощным опорным пунктом и узлом сопротивления немцев».

Батальон понес большие потери. Комбат подсчитывал силы. Впереди второй рукав. У Почукалина не было времени предаваться унынию. Все силы и внимание он сосредоточил на подготовке к новому прыжку через второй рукав Одера.

Проводная связь из-за большой плотности огня в этом бою оказалась ненадежной. Комбат пользовался рацией.

— «Береза», «Береза», я — «Сосна», я — «Сосна», — звал через эфир Почукалин командира дивизии, докладывая о своей готовности ко второму прыжку через реку Одер.

В 16 часов вновь заговорила наша артиллерия. Солдаты, форсирующие второй рукав Одера, теперь наглядно видели работу артиллеристов и сильнее нажимали на весла. Снаряды рвались сначала у кромки воды и потом на берегу, уничтожая все живое. Дымом обволокло рощу и высоту 104,5, населенный пункт Парагово.

Немецкая артиллерия вела ответный огонь, обрушив свои снаряды на дамбу и русло реки. На пути форсирующих реку стеной поднимались фонтаны воды. Гребцы и рулевые стремились быстрее вырваться из зоны обстрела. И вдруг взрывная волна перевернула сразу две лодки. Почукалин увидел оказавшихся в воде людей. Попавшие в беду бойцы помогали друг другу, спасали оружие, толкали лодку к западному берегу, продолжая выполнять боевую задачу.

Этот рукав Одера был уже восточного. На его преодоление понадобилось значительно меньше времени, а на берегу — не то что на дамбе: есть где развернуться, проявить находчивость, инициативу.

Комбат вновь вызывает «Березу» и докладывает командиру дивизии, что зацепился за берег Одера, вгрызается в оборону противника и просит огневой поддержки. Теперь и немецкая артиллерия бьет по западному берегу реки, но Почукалин броском выводит батальон из-под обстрела — поджимается к разрывам своих снарядов и под их прикрытием врывается в разрушенные прибрежные траншеи врага, в ожесточенном рукопашном бою овладевает ими. Разорвавшийся рядом снаряд отбросил радиста, вывел из строя рацию и осколком задел голову комбата.

Немцы контратакой пытались сбросить атакующих в мутные воды Одера, но комбат искусно руководил боем. Его солдаты не только отразили контратаки, но продвинулись вперед и улучшили свои позиции.

Оставшись без связи, комбат теперь рассчитывал только на свои силы. На правый фланг он направляет своего заместителя капитана Васильева, а на левый — капитана Ширина. Равномерно распределил по ротам пулеметы. Сам остался в центре с ротой старшего лейтенанта Спирина и минометчиками. «Держаться до подхода основных сил полка, драться до последнего удара сердца. По врагу — только прицельный огонь. Каждую пулю, гранату, снаряд — в цель. Наши скоро придут»,— крупными буквами написал Почукалин на двух листах бумаги свой необыкновенный приказ и послал его по цепи. В батальоне понимали сложность обстановки, дрались самозабвенно. И выстояли. Погибли в этом бою оба заместителя — капитаны Васильев и Ширин, тяжелое ранение получили старшие лейтенанты Менибаев и Санафеев. Но, несмотря на потери, батальон выполнил задание, сделал то, что казалось невозможным. Только в середине ночи пришло подкрепление. Начали расширять плацдарм.

Полковник Муратов подошел к прибывшей с плацдарма лодке и обнял еле державшегося на ногах Петра Почукалина.

— Молодец, сынок. Сделал ты большое дело, достойное Героя.

— Спасибо, — ответил Почукалин командиру дивизии. — Но какой ценой? Герои там, на дамбе. В батальоне осталась только одна треть. — Губы капитана дрогнули, спазмы перехватили горло.

Полковник приказал подать комбату машину и немедленно отправить в санбат.

...24 июня 1945 года капитан Почукалин был участником парада Победы. Он шел, чеканя шаг, по брусчатке Красной площади в колонне 2-го Белорусского фронта.

29 июня 1945 года в газете «Правда» Петр Яковлевич прочитал Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза.

До сентября 1960 года служил в рядах Советской Армии Петр Яковлевич Почукалин. А сейчас наш земляк находится на заслуженном отдыхе. Но ветеран неутомим; он много работает с молодежью, щедро делится с ней своим богатым жизненным опытом.

Подполковник запаса Почукалин с благодарностью вспоминает тех, кто был его наставником, рекомендовал в партию коммунистов, помогал идти по сложному жизненному пути.

Н. ГУБАНКОВ