Поэт в провинции

Тихонравова, А. Поэт в провинции : [беседа с известной поэтессой М. Кулаковой] // Автозаводец. – 1992. – 4 июня. – С. 2.

Гостиная “Автозаводца”

«В провинциальном городе, где не было оленей, вдруг появилась гордая, веселая Олень», — эта строчка принадлежит нашему нижегородскому, уже достаточно известному в городе и России, но малознакомому в родном Автозаводском районе поэту Марине Кулаковой. И в этой строчке сама Марина, такая, какой она была во времена своей рок-молодости, и такая, какая она сейчас, когда ей исполнилось тридцать и когда жизнь приобретает особый новый смысл.

У Марины есть публикации в «Неве», «Юности», «Литературной учебе», коллективных поэтических сборниках, изданных в разных городах России и в Югославии. Есть две книги, вышедшие в Волго-Вятском книжном издательстве (вторая из них «Фантазии на темы реальности» увидела свет в прошлом году). Сейчас о ней пишется статья для справочника «Русские поэтессы» по заказу Колумбийского университета. У нее есть маленький сын Максимка, который доставляет маме радость и массу совершенно прозаических хлопот, и есть большие литературные замыслы. И в этом смысле она богатый человек.

Она живет в простой «хрущевской» квартирке на улице Лескова, ходит в магазины и Максимкин детский сад. Она живет так же, как и мы, с тем только различием, что в окружающем ее мире, даже таком изломанном, исковерканном, как наш сегодняшний мир, ей открывается то, чего мы не видим, просто не можем увидеть. Она не экстрасенс и не ясновидящая, она поэт, но и поэт не в обычном смысле этого слова. Она «звездная странница», «ветка черемухи» и «все, что будет дальше»...

 

Марина, вы когда-нибудь были в заводских цехах?

— Да, будучи студенткой филологического факультета университета, я проходила практику на одном из конвейеров, после чего прониклась глубочайшим уважением ко всем труженикам нашего завода.

Марина Кулакова стала известна в городе, когда у нее был период рок-поэзии, а что было до этого? Когда вы начали писать?

— Как это ни смешно и ни банально звучит, писать я начала в раннем детстве. В четыре года, как свидетельствует моя  мама, было написано первое стихотворение, которое спустя некоторое время даже было опубликовано. В восемь или девять лет я появилась на городском конкурсе юных поэтов, где оказалась среди старшеклассников.

Тогда вы писали реализм или сразу авангард?

— Сейчас трудно сказать, но во всяком случае это были не рок-тексты.

В детстве, пописав немножко стихи, я благополучно это дело забросила и больше не попадала в центр внимания, хотя были потом и публикации в журнале «Пионер», в «Пионерской правде». Я ездила в «Артек», что тоже стало довольно сильным детским впечатлением и даже вызвало свои «артековские стихи», но я никогда не относилась к стихам серьезно, и ближе к «сознательному возрасту» этот интерес у меня вообще угас.

Тогда я увлеклась биологией, и меня ждал биофак, но тут мне довелось поехать в Москву, на один из проводившихся тогда конкурсов литературного творчества учащихся. Там я познакомилась с ребятами, своими сверстниками, которые произвели на меня огромное впечатление тем, как они относились к литературе. Это было первое прикосновение к тому, что вы называете авангардом, вообще-то это можно называть по-разному. Это меня просто поразило и глубоко заинтересовало, и начались сознательные попытки что-то подобное написать.

— То есть в мир поэзии вас ввели ваши сверстники, а не классические образцы. Но, наверное, есть свои пристрастия в поэзии, свои любимые поэты?

— У меня нет любимого поэта, вообще к поэзии я отношусь довольно сложно. Долгое время я, например, вообще не воспринимала поэзию, она оставалась для меня очень странным средством изложения своих мыслей, ограниченным какими-то условными рамками, поэтическими приемами. И это отношение к стихам вступало в острое противоречие с тем, что я сама писала стихи, и очень долго не могла разобраться, в чем же тут дело.

Кроме того, нужно сказать, что и школьный, и университетский курсы обучения прошли как бы мимо меня, я не углублялась в них. И всем, что я знаю, я обязана по большей части самообразованию, приватному чтению.

Однако мне пришлось все-таки повторить всю школьную программу по русскому языку и литературе, когда после окончания университета я оказалась на работе в одной из сельских школ. Приходилось просто учить уроки наравне с моими учениками.

Но от мирных и покойных сельских мест в Нижний приехала чуть ли не смутьянка и хулиганка. Помнится, в середине восьмидесятых появилась в тогда еще «Горьковском рабочем» статья, где Марина Кулакова предстала в «металлическом» костюме на Свердловке во главе молодежной демонстрации…

— Да, была такая публикация, которая меня очень позабавила, потому что во время этой самой демонстрации меня, просто не было в городе, и очень смешно было то, что меня изобразили вдохновителем и лидером какого-то неформального движения, потому что я таким лидером никогда не была и не могла быть.

Но в вашей жизни был рок-период, вы не могли бы рассказать о нем поподробнее?

— Действительно, есть такая страница в моей биографии. Это было уже после окончания университета, работы в школе. Хотя слушать рок-тексты я начала еще в деревне. Там было очень трудно существовать и в бытовом, и в духовном плане.

Прежде всего меня заинтересовало творчество Александра Башлачева. Кроме того, что это был совершенно особый мир, я чувствовала и чисто филологический интерес к этим стихам. Приехав в Нижний, попробовала сама поработать с музыкантами. Выступала с группой «Ироникс» на первом городском рок-фестивале осенью 1986 года. Сейчас все это находится уже в совершенно ином состоянии, и те, кто следил тогда за нашим рок-движением, это понимают. Многих ребят уже нет в живых. Вообще, рок-среда — это особенное явление, где есть некая близость к предельным и запредельным мироощущениям. Это трудно объяснить. Это опасная сфера. Один из идеологов рок-движения Егор Летов говорит, что это постижение жизни через смерть, и я считаю, что он прав. Ведь нужно находиться в особом, далеко не самом лучшем состоянии, чтобы понимать, почему люди приходят на рок-концерт и почему там все именно так. Почему у людей в зале такие странные глаза, такие странные костюмы, почему на сцене такой шум, такой крик... Некоторых это заставляет просто зажать уши и уйти, а некоторым это необходимо. Это сложная тема.

«Я слишком люблю таких людей, из которых нельзя наделать гвоздей», — написали вы. А вы часто встречали в жизни таких людей? Кто они были? И относите ли вы себя к их породе?

— Да, мне приходилось встречать таких людей. Тот же Саша Башлачев был одним из них. Из него никогда нельзя было сделать ничего, кроме того, чем он был, кем он родился.

Встречаются мне эти люди и сейчас. Внешне они как раз нередко очень мягкие, и кажется, что они не способны на какую-то жесткость в общепринятом понимании этого слова. Но именно из них ничего нельзя сделать, кроме того, чем они являются по своей природе. Они сознательно ограждают себя, свою душу от давления внешней среды, от посторонних вмешательств в свою внутреннюю жизнь.

Я бы очень хотела и сама принадлежать к этому роду людей, но я думаю, что как раз я была с самого детства склонна к «испытательской» работе по отношению к себе, из-за чего потом пришлось пережить немало очень тяжелого в жизни. На меня многое влияло и способно было повлиять, я пыталась изменить себя и делала это очень упрямо. Если бы не это, наверное, многих сложных ситуаций в жизни можно было бы избежать.

А сейчас вы ощущаете этот процесс? Ведь сама наша жизнь сегодня весьма нелегка, отношения между людьми напряжены. Как живется поэту в такое нелегкое время?

— Как это ни странно, я прожила самый счастливый год в моей жизни. Для многих людей он был, может быть, одним из самых тяжелейших, но для меня именно он стал счастливым. В жизни появились люди, которые меня понимают, люди, которые доказали мне, что не нужно больше заниматься этой самой испытательской деятельностью и переделывать себя.

Прошлым летом я поступила на театроведческое отделение ГИТИСа к прекрасному педагогу и театроведу Наталье Анатольевне Крымовой и теперь почти не пишу, а только читаю литературу, по большей части драматургическую, и занимаюсь изучением театра.

А вообще жить довольно трудно, и как я существую, я сама удивляюсь, потому что единственным последним доходом, который я получила, был гонорар за мою вторую книгу, вышедшую в Волго-Вятском издательстве, это 2 тысячи рублей, что по нашим временам совсем не деньги, тем более, что большую их часть я получила в качестве аванса еще полтора года назад. Книг у меня больше нет, публикации крайне редки, в последнее время их совсем не стало, потому что почти не появляются новые стихи. Но не эти трудности сейчас главное в моей жизни.

Недавно вы выступили в своеобразном соавторстве со Львом Толстым — написали стихи к спектаклю-мюзиклу но «Плодам просвещения». Как вам понравилось в новой роли и будет ли продолжаться такая работа?

— Это было предложение главного режиссера театра комедии, и мне оно показалось интересным. Я сразу решила не представлять себе Льва Николаевича рядом с собой за письменным столом, потому что знала, что из его пьесы хотят сделать произведение совершенно иного жанра. Я написала стихи для достаточно легких музыкальных номеров.

Работать с театром очень интересно, потому что это совершенно особенный, удивительный мир, которому я, например, не перестаю удивляться. Удивляюсь каждый раз, когда прихожу туда, не всегда в лучшем смысле, но удивляюсь.

Честно говоря, и мои сегодняшние замыслы связаны больше как раз с таким родом литературы. Может быть, это будет драматургия...

Наш Союз театральных деятелей испытывает теперь некие чувства шефства надо мной, поскольку я теперь юная и неопытная студентка ГИТИСа. Но лучшие мои театральные впечатления относятся все-таки к московским поездкам. Там все время удается находить что-то новое и неожиданное. Театр живет там более полнокровной жизнью. Там сосредоточены очень большие творческие силы, потому что долгое время Москва была искусственно созданным творческим центром. Людям со всей страны приходилось ехать туда для того, чтобы как-то реализоваться в творческом плане.

Мы — провинция, мы всегда отличались от столицы. Прежде всего наши люди. В провинции как бы есть некая закваска, здесь зарождается много интересного, порой гениального, но реализовываться лучше в столице. Часто провинциальные художники, актеры, литераторы не могут довести свой замысел до конца, до результата именно в силу сложившихся экономических, социальных и других обстоятельств.

Но в провинции и сейчас много молодых творческих сил.

Еще в недавнее время в Нижнем на виду были очень многие неплохие молодые литераторы. Были литературные «Среды» и «Ковчеги». Где все это теперь? Или «иссяк порох в пороховницах»? Кого из наших земляков читать нам теперь?

— В Союзе писателей сейчас проходят молодежные литературные «Четверги». Ну, а кого порекомендовать к чтению? К сожалению, из молодых авторов, начавших печататься, таких можно найти очень немного. Но есть авторы, которые печататься не начали. Они всегда были, есть и сейчас. Для очень небольшой группы читателей, людей, серьезно интересующихся современной литературой, мы с группой моих друзей и коллег филологов создали сейчас журнал «Урби» (название — первое слово из латинского афоризма — «Городу и миру»).

В первом его номере, кроме таких довольно широко известных имен, как Юрий Карабчиевский, Александр Кушнер, Михаил Гаспаров, есть и авторы, известные пока только очень узкому кругу. Во втором номере — имена совершенно неизвестные. К сожалению, тираж нашего журнала очень невелик — всего сто экземпляров, но тот, кто захочет прочесть его, думаю, найдет возможность это сделать.

А вообще хочется посоветовать читать классику. Есть еще масса совершенно неизвестной, непрочитанной, классики, которую начали издавать только сейчас. К счастью, теперь эти книги выходят, и мы можем с ними познакомиться. Мои друзья читают сейчас в «Иностранной литературе» дневники Камю, а я им завидую, потому что мне все некогда.

Но, наверное, читатели в большей степени сами должны находить какие-то ориентиры для себя, очень трудно, да и вряд ли нужно что-то советовать, когда дело касается литературы и вообще искусства, все равно человек будет читать то, что интересно ему; а другого он читать просто не станет.

— Что ж, благодарю вас за эту беседу и желаю новых творческих поисков и успехов.

Беседу вела А. ТИХОНРАВОВА.

Возможно, Вам будут интересны следующие статьи:

Количество общих ключевых слов с данным материалом: 2
№№ Заголовок статьи Библиографическое описание
41 Лет бегущая строка. Репортаж из прошлого Высоцкий А.Г. Лет бегущая строка. Репортаж из прошлого [Текст] / Высоцкий А.Г. – Н. Новгород : PoliPrint, 2012. – 352 с.
42 Фото из семейного альбома Дехтяр Б. Фото из семейного альбома : [о знаменитых литераторах, живших и работавших на Автозаводе] // Автозаводец. – 2011. – 16 сент. – С. 2
43 Вкус к жизни : беседа с автозаводским журналистом В. Махиным Махин, В. Вкус к жизни : беседа с автозаводским журналистом В. Махиным / В. Махин ; беседу вела Т. Погорская // Автозаводец. – 2011. – 2 апр. (№ 46). – С. 2
44 Светлой памяти Светланы Малышев Е. Светлой памяти Светланы : [об автозаводской поэтессе С. Рожневой] // Автозаводец. – 2011. – 2 марта. – С. 3
45 Пусть оттенков разных будет много Пусть оттенков разных будет много // Здравствуйте, люди! – 2011. – №3. – С. 14.
46 Владимир Махин: «Журналист — это не профессия, а призвание горячих сердец» Князева, К. Владимир Махин: «Журналист — это не профессия, а призвание горячих сердец» : [о журналисте В. Махине] // Автозавод ONLINE. – 2011. – 18 февр. – 4 марта. – С. 11
47 Немного о себе Колчин В. Немного о себе // Фрагменты целого : (избранная лирика) / В. Колчин. – Нижний Новгород, 2011. – С. 5-6
48 Не только в рифму Не только в рифму // Здравствуйте, люди! – 2010. – №10. – С. 15.
49 Дым Отечества. Анатолий Гринес Гладышева А. Дым Отечества. Анатолий Гринес [Электронный ресурс] : [отрывок из статьи «Дым Отечества»]. // Новая газета. 2010. – 17 сент. – Режим доступа: http://novayagazeta-nn.ru/2010/157/dym-otechestva.html (Дата обращения: 19.03.2015)
50 Ковали победу в цехах Высоцкий, А. Ковали победу в цехах : [репортаж из прошлого в стихах] // Автозаводец. – 2010. – 30 янв. (№ 15). – С. 2. – фот.

Страницы