Подвиг под Потсдамом

В конце апреля 1945 года 33-й отдельный саперный гвардейский батальон, в котором служил ефрейтор Владимир Душеин, вышел к Потсдамскому каналу на подступах к Берлину. Был получен приказ: с ходу форсировать канал и держать захваченный плацдарм до прихода подкрепления. Опыт форсирования рек у батальона богатый: тут и Днепр, и Сан, и Висла, и Одер, и ряд других более мелких водных преград, так что все плавсредства были наготове.

С самого утра шел мелкий весенний дождь, сквозь косую сетку которого виднелись очертания противоположного берега, вспыхивающего огоньками. Саперы наблюдали, как артиллерия обрабатывала передний край немцев. Но огневые точки продолжали действовать.

— Товарищ майор, — обратился к рядом стоявшему комбату Душеин, — поможем артиллеристам, ударим «фаустами».

— А стрелять-то умеете? — удивленно спросил майор.

— Мне лейтенант показывал, я попробую, — проговорил ефрейтор.

Принесли фаустпатроны, оставленные немцами. Душеин поудобнее пристроился к стене окопа, прицелился и нажал спуск. «Фауст» разорвался прямо на бруствере окопа противника, в том месте, где только что работала огневая точка.

— Молодец, ефрейтор! — закричал майор.

Но Душеин не слыхал одобрения командира, он уже был на новой огневой позиции, а старая тут же была взъерошена пулями. Над каналом струи дождя смешались с гарью и дымом. И когда противоположный берег вроде бы замолчал, а артиллерия перенесла огонь вглубь обороны немцев, в канале как из-под воды всплыли и закачались на волнах спущенные плоты и лодки.

— К канна-алу! — послышался голос командира.

Душеин выпрыгнул из траншеи, схватил два «фауста» и тоже крикнул: «За мно-ой, к кана-алу!» — и бросился к воде.

Солдаты выскакивали из траншей и скатывались по грязи, к каналу. В лодку ефрейтора прыгнули еще трое, один сразу сел за весла, остальные открыли огонь по противоположному берегу. И вот уже они у цели. Душеин с товарищами ринулся к траншее противника, стреляя на бегу. А по каналу плыли и плыли другие лодки, и теперь уже никакая сила не могла их остановить. Вытерев с лица капли пота и дождя, Душеин открыл огонь по второй траншее, использовав прихваченные с собой фаустпатроны. Стрельба разгоралась с новой силой. Ефрейтор, пригибаясь к земле, зигзагами быстро бежал ко второй линии обороны немцев, а следом устремились в атаку и другие бойцы. Противник не устоял, и вторая траншея была взята. Теперь надо было удержать захваченный плацдарм.

Уже вечерело, когда заняли вторую траншею. А дождь льет и льет. Только тут Душеин почувствовал усталость и нервную зябкую дрожь. Огляделся. Недалеко от него, прижавшись к липкой глине траншеи стояли Иван Комраков и горьковчанин Комяков, усталые, отрешенные.

Однако фашисты еще мечтали сбросить их в воду канала и ждали помощи. Атака началась около двух часов ночи при поддержке трех танков. Кругом вспыхивали ракеты, так что можно было различить силуэты танков и движущуюся за ними пехоту. У Душеина в запасе был один-единственный фаустпатрон. «Это только для одного танка, — думал сапер, — а другие могут проутюжить наши траншеи». И он крикнул:

— У кого есть «фаусты»?

Кругом хлопало, трещало и ухало, но голос его был услышан. Незнакомый солдат принес еще один.

— Хотел было сам попробовать, — как-то мягко, жалостно проговорил он, — да боюсь. Вот один попробовал, да и остался без рук.

Душеин внимательно следил за танками, приготовил фаустпатроны. По траншее передалась команда: отсекать пехоту. Застучали пулеметы и автоматы, заухали винтовочные выстрелы. Плотный огонь прижал немцев к земле. Душеин отложил в сторону автомат, взял фаустпатрон. «Ближе, ближе, — командовал себе ефрейтор. — Еще ближе... Ну, еще маленько... Еще... Пора!» — Грянул выстрел. Танк дрогнул, остановился. Черный густой дым вырвался из машины.

Противник предпринимал еще несколько атак, но все безуспешно. К рассвету дождь несколько приутих, стрельба прекратилась, наступила тишина, безмолвная и тревожная. Стало ясно, что немцы отступили. Солдаты получили передышку.

В тишине пронеслось по солдатским окопам:

— Ефрейтора к командиру!

— Фаустника к командиру!

— Володя, это тебя зовут, — подойдя к Душеину, проговорил Комраков.

— Почему меня? — удивился Владимир. — Мало ли тут ефрейторов.

— Ты же стрелял из фаустпатронов?

— Ну и что? Не один я стрелял.

— Фаустника к командиру! — вновь пронеслось от солдата к солдату.

— Слышь, фаустника, — снова проговорил Комраков.

— Ну ладно, надо идти, раз вызывают, — недовольно проворчал Душеин и зашагал по липкой грязи к домику, чудом уцелевшему за пригорком. Грязный, мокрый, ефрейтор постучался, вошел, доложил, окинул взглядом неустроенную комнату. За столом сидели офицеры, среди них он узнал майора Быкова, своего командира.

— Спасибо, брат, за работу, — встречая Душеина, проговорил гвардии подполковник Шаруда, командир бригады. — Из какой части?

— Из первой роты саперов 33-го гвардейского...

— Понятно, — перебил его подполковник. — Фамилия, имя,

отчество?

— Душеин Владимир Васильевич.

— Награды имеешь? — продолжал интересоваться подполковник.

— Медаль «За боевые заслуги», — четко ответил ефрейтор.

— За что? — прищурив глаз и улыбнувшись, спросил Шаруда.

— Да... — замешкался Душеин, — как вам сказать, за деревню...

— А-а, — протянул подполковник и повернулся к офицерам. — Это тот самый хитрец, что обманул немцев, затопив печи в домах пустой деревни, вызвал огонь на себя и подорвал два танка.

— Танки... так они сами подорвались.

— Сами, говоришь? А кто ставил? — засмеялся Шаруда. — Почаще бы немецкие танки подрывались сами... Кто у тебя дома остался?

— Жена, двое детей, — ответил Душеин и почувствовал, как к лицу прихлынула кровь, грязным щекам стало жарко.

— Так какого ж черта лезешь в пекло?

— А я и не лезу, — опешил ефрейтор. — Я выполняю долг.

— Вы слышите, — обратился Шаруда к офицерам. — Вот он, русский солдат! Идет на смерть с чувством долга, возложенного на него Родиной. Вот откуда настоящий источник героизма наших воинов. Еще раз спасибо, Владимир Васильевич, — проговорил подполковник и протянул жилистую руку. Душеин пожал ее крепко, крепко...

— Ну, что там? — заинтересованно спросил Комраков, когда Душеин подошел к товарищам.

— Да ничего, — спокойно ответил Душеин. — Спросили, кто я да что я, видите — переодели... Вот и все...

А вскоре Душеин отличился. Дело было в первомайский праздник сорок пятого года. Он вместе с Комраковым был послан в разведку. Здесь-то они и напоролись на засаду.

— Эх, — махнул рукой Душеин, — двух смертей не бывать, — и направился прямо на немцев. Душеин прицелился в офицера и первой же очередью прошил его. Немцы, лишившись командира, растерянно сгрудились, а в это время подоспел и Комраков с криком «хенде хох». Немцы побросали оружие и подняли руки, думая, что они попали в окружение. Вдвоем они смогли захватить около пятидесяти фрицев и привести их в часть. Используя показания пленных, русские взяли опорный пункт почти без потерь.

А на подступах к Берлину и в самом Берлине уже шли ожесточенные бои за каждый подъезд, дом, квартал. Гитлеровцы минировали все, что можно заминировать. День и ночь Душеин со своими верными друзьями под ураганным огнем противника прокладывали путь нашим войскам, чтобы приблизить день Победы. Сколько обезврежено этих мин — не сосчитать.

Выполняя интернациональный долг, Душеин принимал участие и в освобождении Праги. Здесь гвардии старший сержант закончил свой путь, начатый в сорок втором году.

Не вспоминал гвардии старший сержант тот короткий разговор, который состоялся на плацдарме Потсдамского канала с командиром 3-й гвардейской бригады подполковником Шарудой. А именно он поставил первым свою подпись на наградном листе на сапера 33-го гвардейского отдельного мотоинженерного Каменец-Подольского Краснознаменного орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого батальона Владимира Васильевича Душеина с кратким изложением его подвигов. Командующий бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта генерал-полковник Новиков 17 мая 1945 года подтвердил: «Достоин присвоения звания Героя Советского Союза».

Отгремели последние залпы орудий. Воины-победители возвращались в свои родные места. Возвратился в родной поселок Калинино что в Ветлужском районе, и Владимир Васильевич Душеин. Первое время работал электриком на картонной фабрике, откуда был взят на фронт. Трудился самозабвенно, честно, так, как выполнял свой воинский долг.

Работал Владимир Васильевич и слесарем в монтажно-механическом цехе Горьковского автомобильного гиганта. Здесь произошло еще одно незабываемое событие — он стал членом КПСС. И тоже был не на плохом счету, но так и не привык к шуму городскому, к суете городской. Потянуло снова в Калинине, ближе к природе, на чистый воздух ветлужских лесов. Работал заведующим конным обозом в леспромхозе, а последнее время — начальником пожарно-сторожевой охраны картонной фабрики. Жители рабочего поселка не раз оказывали ему высокое доверие — избирали в поселковый Совет народных депутатов.

К. МЕЖЕНИН