Константин Федорович Катушев

Константин Федорович Катушев [Электронный ресурс] : [биографические воспоминания]. – Режим доступа: http://www.minister.su/article/1251.html (дата обращения: 05.05.2017)

Заместитель Председателя Совета Министров СССР (1977-1981 гг.)
Председатель ГКЭС (1985-1988 гг.)
Министр Внешнеэкономических Связей СССР (1988-1991 гг.)

Время и место рождения: 1 октября 1927 года, село Большое Болдино, Нижегородская (Горьковская) область.

Образование: в 1951 году окончил Горьковский политехнический институт, специальность — «инженер-механик по гусеничным машинам».

Основные вехи: с 1957 по 1977 год прошел все ступени партийной работы, начиная от секретаря парторганизации одного из подразделений ГАЗа и кончая должностью секретаря ЦК КПСС.

Самые дорогие награды: три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, кубинский орден Солидарности.

Родился 1 октября 1927 года в районном центре — селе Большое Болдино одноименного района Нижегородской (Горьковской) области. Мои родители, сельские учителя, в 1931 году переехали в Нижний Новгород. Отец — Катушев Федор Иванович (1903-1979) — участвовал в строительстве и пуске Нижегородского автозавода (ГАЗа), где он получил вечернее высшее образование и проработал в подразделениях технологического отдела завода до пенсии. Мать, Катушева Валентина Ивановна (1905-1972), окончив Нижегородский (Горьковский) пединститут, преподавала русский язык и литературу в школах Автозаводского района города Горького до ухода по болезни на пенсию.

Мое детство, юность, начало формирования в зрелом возрасте прошли в Автозаводском районе под различного рода влиянием коллектива ГАЗа и его работников: отца и его товарищей — коллег по работе, со многими из которых мне впоследствии довелось вместе трудиться.

В 1943 году я вступил в комсомол; после окончания девяти классов поступил учиться на второй курс Автомеханического техникума, готовившего специалистов для ГАЗа. Во время производственной практики я ознакомился с основными цехами автозавода и в некоторых работал, приобретая рабочие специальности — токаря, фрезеровщика, штамповщика, автослесаря и т.п.

С 1943 года еще и спорт (лыжи и легкая атлетика) связал меня на многие годы со спортивной организацией автозавода — «Торпедо». В соревнованиях я выступал в командах ГАЗа. Позднее, в институтские годы, в отдельных случаях по-прежнему выступал и за автозавод.

В 1945 году, окончив параллельно с учебой в техникуме десятый класс вечерней школы рабочей молодежи, поступил в Горьковский политехнический институт на специальность «автостроение (автомобили и автодвигатели)». В 1950 году, в связи с госзаданием институту по увеличению выпуска инженеров-танкостроителей, в нем для этого была из пятикурсников создана специальная дополнительная группа. Я был в их числе. Нам прочитали спецкурсы по танкостроению. В 1951 году пройдя практику и защитив диплом, я получил специальность инженера-механика по гусеничным машинам и был направлен в качестве конструктора в особое конструкторское бюро (ОКБ) конструкторского экспериментального отдела (КЭО) ГАЗа, где проработал почти девять лет. Последние два года, с декабря 1957 года, совмещал конструкторскую работу с выполнением обязанностей секретаря партийного бюро КЭО ГАЗ. КЭО ГАЗ имело многолетний (довоенный, военный и послевоенный) опыт создания и организации производства на ГАЗе военно-технической продукции по заказам ГБТУ и ГлавАВТУ Советской Армии (броневиков, легких танков, САУ, бронетранспортеров, полугусеничных грузовых тягачей, гусеничных вездеходов, полноприводных легковых и грузовых автомобилей).

КЭО ГАЗ с довоенного времени возглавлял трижды лауреат Сталинской премии А. А. Липгарт (работавший после ГАЗа в НАМИ). ОКБ руководил дважды лауреат Государственной премии В. А. Дедков. Два его фактических заместителя — опытнейшие и талантливые ведущие конструкторы В. К. Рубцов и С. Б. Михайлов — были подлинными воспитателями пополнявших ОКБ молодых конструкторов.

На заводе я участвовал в разработке, испытаниях, доводке и обеспечении производства пяти видов продукции. В их числе первый снегоболотоход, заказанный ГлавАВТУ СА, — ГАЗ-47 (ГТС-47 — гусеничный тягач средний), способный преодолевать бездорожье, болота, снег глубиной в полметра и более, плыть по воде при помощи гусеничного движителя со скоростью около четырех километров в час. Один из образцов ГАЗ-47 был использован в первой советской экспедиции в Антарктиду и участвовал там в покорении Южного полюса под управлением заводского водителя-испытателя К. И. Итальянцева.

Машина была принята к производству. В настоящее время ГАЗ-47 и его модификации выпускаются на построенном в городе Заволжье Нижегородской области заводе гусеничных тягачей и используются в армии и народном хозяйстве в местах, где бездорожье, болота и снежные заносы.

Мне пришлось в ходе будапештских событий 1956 года участвовать в срочном приспособлении открытого полевого бронетранспортера БТР-40, выпускавшегося ГАЗом по заказу ГБТУ, к действиям в городских условиях и условиях горной местности, закрыв его специальной броневой крышей. Позднее участвовал в создании по заказу ГБТУ СА закрытой броневой разведывательно-дозорной машины БРДМ — полноприводной четырехколесной с подкачкой колес, способной преодолевать окопы за счет выдвигающихся в днище между основными ведущими колесами четырех (по два с каждой стороны) авиационных опорных катков, а также плавать с помощью водометного движителя. БРДМ была принята к производству и в нескольких модификациях выпускается для нужд армии.

Руководитель ОКБ В. А. Дедков поставил перед коллективом задачу создать восьмиколесный бронетранспортер, полноприводный, с независимой эластичной торсионной подвеской, высокопроходимый за счет применения системы подкачки колес, плавающий с помощью водометного движителя. В качестве моторной силовой группы на первом варианте конструкции ставились параллельно два существующих форсированных двигателя ГАЗ-63 с синхронизированным управлением ими, но раздельным приводом от каждого из них по осям: от левого — привод к редукторам колес первого и третьего ряда, от правого — привод к редукторам колес второго и четвертого ряда. Конструкция бронетранспортера допускала возможность установки и одного мощного дизельного двигателя.

Это инициативное предложение было одобрено ГБТУ. Бронетранспортеру был присвоен индекс БТР-60П, и он был поставлен на производство. Быстроходный, высокопроходимый по бездорожью, способный идти по танковой колее, БТР-60П принимал участие в действиях советских войск в Афганистане, других «горячих точках». В настоящее время бронетранспортер выпускается на специально построенном для этого заводе в городе Арзамасе Нижегородской области, претерпев модернизации силовой моторной группы. На нем устанавливались по два бензиновых V-образных двигателя Заволжского моторного завода, предназначавшиеся для автомобиля «Чайка», — это был БТР-70, а в настоящее время выпускается бронетранспортер с одним дизельным двигателем КАМАЗ-7403 мощностью 260 л.с. Эта модификация имеет индекс БТР-80. БТР поставляется армии, МВД, на экспорт.

Как отличительную черту деятельности КЭО ГАЗ я бы отметил умение его руководства и коллектива предвидеть и разрабатывать с опережением конструкции «будущей» продукции автозавода. Так, еще до войны коллектив двигателистов КЭО разработал и подготовил к производству конструкцию рядного шестицилиндрового двигателя в расчете на выпуск более мощного, чем серийный ГАЗ АА, грузовика. Эта «опережающая» разработка помогла заводу создать мощности и обеспечить во время войны выпуск легких танков и САУ. «Опережающая» разработка нового легкового автомобиля позволила уже в 1944 году показать в Кремле И. В. Сталину первые образцы и получить согласие назвать машину «Победой».

В народно-хозяйственной практике страны достаточно часто использовался опыт конструкторов и технологов ГАЗа в организации поточного производства, когда необходимо было увеличить выпуск какого-либо вида продукции. Так, например, уже в мою бытность на ГАЗе после сентябрьского Пленума ЦК КПСС по сельскому хозяйству (1953 год) заводу было поручено адаптировать для поточного производства разработанные белорусским заводом «Гомсельмаш» конструкции силосоуборочного (для кукурузы) комбайна и приводимого от трактора колесного транспортера-разбрасывателя удобрений. В успешном решении этих задач участвовало вместе с заводскими технологами несколько коллективов КЭО, в том числе и ОКБ.

В конце пятидесятых годов аналогичная задача по адаптации к поточному производству конструкций радиолокационных станций, разработанных «радистами», была также успешно решена конструкторами и технологами ГАЗа. Несколько позднее подобное произошло с организацией поточного производства высокооборотных «турбинок» для обогащения урана. Словом, мое профессиональное, инженерное совершенствование проходило в условиях взаимодействия и использования богатейшего опыта работников КЭО, технологического отдела, производственных цехов. Передо мной всегда был пример моих старших товарищей, которых я тепло и благодарно вспоминаю.

В декабре 1957 года меня избрали секретарем партбюро организации КПСС КЭО ГАЗ. Надо сказать, что кандидатом в члены КПСС я был принят в институте в 1950 году. В этом качестве и закончил вуз, а в члены партии был принят уже на заводе, в 1952 году, после годовой работы секретарем комсомольской организации КЭО ГАЗ. После избрания секретарем партбюро я фактически до перехода вРК КПСС совмещал конструкторскую и партийную работу. С 1957 года, начиная с должности секретаря первичной парторганизации, я в течение 21 года работал в партии, пройдя все ступени «иерархии» вплоть до секретаря ЦК КПСС.

Существо партийной работы в первичной партийной организации КЭО состояло в том, чтобы добиться выполнения коллективом, в первую очередь коммунистами, успешного решения производственных задач, а также задач, которые затрагивали насущные нужды работников коллектива. Острейшей проблемой на заводе была жилищная: существовало более двух тысяч ветхих бараков, построенных еще в конце 20-х и начале 30-х годов, в период форсированного строительства автозавода, а затем во время его расширения. Многие из них обветшали и стали малопригодными для жилья. Бюджетных средств для их реконструкции фактически не выделялось.

Партийная, профсоюзная организации и коллективы кузнечного и прессового корпусов, руководимые Б. А. Алешиным и П. М. Чернеевым, выступили с инициативой «зарабатывать» денежные средства самим, путем сверхпланового снижения себестоимости производства и повышения производительности труда. Эта инициатива, поддержанная парткомом и завкомом профсоюза ГАЗа, а затем Автозаводским РК КПСС, горкомом и обкомом партии, была распространена на коллективы не только автозавода, но и других предприятий города. Конструкторы, технологи, передовики производства входили в комплексные бригады, разрабатывающие мероприятия по экономии производственных затрат, металла, расходных материалов, снижения брака и т.п., по повышению производительности труда — и за счет повышения его интенсивности, и за счет улучшения технологии, повышения уровня механизации. На заводе была создана собственная база производства стройматериалов с ячейками во многих цехах завода. Использовался шлак заводской ТЭЦ, работавшей на угле, и цемент, купленный на деньги, полученные от повышения эффективности производства.

Строительство под руководством специалистов-строителей вели сами работники, нуждавшиеся в жилье, объединенные в бригады, а на производстве их обязанности выполняли оставшиеся товарищи за счет повышения производительности труда. Этот метод, получивший наименование «самстроя», был доложен ЦК КПСС, одобрен, использовался во многих регионах страны и даже на Кубе, когда о «самстрое» стало известно Фиделю Кастро. Осуществление «самстроя» требовало от парторганизаций детального, постоянного внимания к вопросам конкретной экономики производства, к воспитанию коллективов, повышению их гражданской ответственности. Вместе с тем ускорение решения самой острой, жилищной проблемы повышало в глазах трудящихся авторитет партийных и профсоюзных органов и уважение к ним.

Если говорить в целом о заводе, то за четыре-пять лет с помощью «самстроя» количество ежегодно вводимого жилья с 15 тысяч кв. метров за счет бюджетных средств выросло до 110-120 тысяч кв. метров. В итоге автозавод одним из первых в Горьком решил в основном проблему ветхих бараков и взялся за другое неблагоустроенное жилье (реконструкция «щитковых» домов и т.п.).

В сентябре 1959 года я был избран секретарем РК КПСС по вопросам идеологии и строительства. В сфере строительства мне пришлось много внимания уделять качеству работы стройтреста «Стройгаз», который создавал промышленные объекты на площадке автозавода, а также вел строительство жилья и культурно-бытовых объектов, таких, например, как замечательный Дворец культуры автозавода (который и сегодня является основным центром культурно-просветительской работы в районе), а также заводской терапевтической больницы, детских садов и т.п. Естественно, отслеживался и «самстрой», которым возводился новый микрорайон «соцгорода» — «поселок старых производственников»; ход повышения уровня благоустройства создаваемого этим методом жилья.

В идеологической сфере регулярное внимание старался уделять работе школ и учительских коллективов. Осенью 1960 года состояние политико-воспитательной работы в Горьком, в том числе и в Автозаводском районе, проверяла бригада работников Отдела пропаганды ЦК КПСС во главе с заместителем заведующего отделом Е. К. Лигачевым, признавшая работу в нашем районе «среднеудовлетворительной».

Моя работа в Автозаводском РК КПСС окончилась в сентябре 1961 года, когда после обращения директора ГАЗа И. И. Киселева в бюро РК КПСС я был избран на заводской партконференции секретарем парткома ГАЗа. Я работал с увлечением, в контакте с директором завода И. И. Киселевым, председателем завкома профсоюза В. В. Усановым, руководителями и секретарями парторганизаций подразделений завода. В центре нашего внимания в сфере производства были меры по повышению его экономической эффективности. Партийная и профсоюзная организации, в частности, уделяли внимание и социальному аспекту производственной деятельности, направлению части финансовых средств на «самстрой» жилья, детских садов, больниц, завершение оборудования и развертывание работы нового заводского Дворца культуры и т.п. Было развернуто движение за повышение на каждом рабочем месте производительности труда, снижение себестоимости продукции, рост ее качества. Это движение на заводе приобрело характер массового соревнования с соответствующей материально-организационнной и политической поддержкой.

Об этой работе одобрительно отзывалась газета «Советская Россия», предлагая распространить наш опыт по стране. О нем я докладывал в Отделе машиностроения ЦК КПСС, получил понимание и поддержку.

Другой важной заботой была конструкторская деятельность, разработка новых моделей автомобилей и другой продукции и их совершенствование. Среди грузовых автомобилей назову ГАЗ-55, грузоподъемностью в 3,5 тонны, заменяющий ГАЗ-51, полноприводный ГАЗ-66 вместо ГАЗ-63. Что касается легковых — повышалась долговечность основного автомобиля «Волга» ГАЗ-21, расширялось семейство «Волг» за счет модификаций с кузовом «универсал», совершенствовался автомобиль «Чайка», разрабатывалась его новая модель ГАЗ-13 и т.п.

Руководство завода уделяло существенное внимание улучшению воспитательной работы в коллективах, активному участию в этом руководящего состава, обеспечению требовательности, взаимной уважительности руководителей и подчиненных, словом, следило за этикой отношений. Партком ввел в свою практику заслушивание отчетов руководителей подразделений о проведении ими лично воспитательной работы в своем коллективе. По предложению И. И. Киселева руководители завода — директор, секретарь парткома, председатель завкома — стали проводить с руководителями подразделений (их начальниками, секретарями парторганизаций, председателями профкомов) во Дворце культуры читательские конференции по обсуждению новых наиболее известных в то время литературных произведений, слушали лекции-обзоры международного положения, обменивались мнениями по текущим вопросам внутризаводской жизни.

Наиболее острым социальным вопросом осталось обеспечение жильем. Был установлен порядок, согласно которому, как правило, два раза в месяц директор завода, секретарь парткома и председатель завкома профсоюза вели прием работников по рассмотрению их просьб о выделении жилья, если вопрос не удавалось четко разрешить на уровне заводских подразделений. Все это расширяло поле общения руководства с членами коллектива. Я сам достаточно часто бывал в цехах, знакомясь с ходом производства, встречался и беседовал с рабочими, мастерами, руководителями подразделений.

Для многих из них (особенно сверстников) я был свой, «автозаводский». Они говорили со мной вполне откровенно, в том числе не стеснялись критиковать руководителей завода, цехов. Так, в одном из цехов я спросил знакомого рабочего — станочника его мнение о начальнике цеха. Он, немного задумавшись, ответил, что руководитель он технически грамотный, но ведет себя по отношению к подчиненным высокомерно. Проходит по цеху — ни с кем не здоровается, «пройдет, как в душу плюнет». Мы проверили состояние взаимоотношений в этом цехе. Недостатки подтвердились. Заслушали отчет начальника о проведении воспитательной работы, обратили внимание на недопустимость высокомерия и чванства в отношениях с подчиненными, вынесли ему выговор без занесения в учетную карточку. Он сильно переживал, но замечания учел, сделал выводы и исправился. Отношение к нему нормализовалось. Выговор впоследствии был снят.

В начале 1963 года руководство Горьковского горкома КПСС отчитывалось о политико-воспитательной работе на заседании идеологической комиссии ЦК КПСС, которое вел секретарь ЦК Л. Ф. Ильичев. Наш первый секретарь горкома зачитал подготовленный доклад. Судя по реакции, он не совсем удовлетворил Л. Ф. Ильичева, и тот предложил приглашенным на заседание комиссии секретарям парторганизаций крупных предприятий нашего города рассказать о проводимой работе. Когда вызвали меня, я кратко доложил о нашей системе работы, акцентировал внимание на практике заслушивания руководителей на парткоме и привел случай, о котором рассказано выше, как пример острой реакции рабочих на высокомерие начальников. Л. Ф. Ильичев высказался о необходимости решительного пресечения чванства руководителей в отношении подчиненных, ему запомнилась образная оценка, данная рабочим своему начальнику цеха, — «пройдет, как в душу плюнет».

В августе 1963 года состоялась очередная заводская партконференция. В ней участвовал прибывший на работу в область новый первый секретарь обкома КПСС М. Т. Ефремов, очень опытный и авторитетный руководитель, заменивший на этом посту своего однофамильца Л. Н. Ефремова, переведенного на работу председателем Оргбюро ЦК КПСС по РСФСР. Присутствовал в качестве гостя секретарь парткома соревнующегося с ГАЗом московского Автозавода им. Лихачева А. И. Вольский. Доклад парткома был достаточно аналитическим и острокритичным. В этом же духе было и большинство выступлений. Конференция прошла интересно. Делегаты избрали меня в новый состав парткома (впервые за несколько последних лет) единогласно. Однако работать в парткоме мне было не суждено. В конце октября 1963 года я был приглашен к М. Т. Ефремову, который сообщил решение бюро обкома КПСС о предстоящей замене первого и третьего секретарей горкома КПСС, намерении рекомендовать меня на пост первого секретаря. Мне было предложено незамедлительно выехать в Москву в ЦК КПСС для бесед с секретарями ЦК А. П. Кириленко, А. Н. Шелепиным, рядом заведующих отделами ЦК.

В ЦК со мной обстоятельно побеседовали. Моя кандидатура, выдвинутая бюро обкома, была одобрена.

В ноябре 1963 года состоялась городская партконференция. На ней я был избран первым секретарем ГК КПСС г. Горького — города более чем с миллионным населением. Это был один из крупнейших в стране центров по выпуску продукции машиностроения и других высокотехнологичных отраслей промышленности.

Здесь производились автомобили, станки, авиационная продукция. Судостроительные предприятия выпускали речные суда гражданского назначения, теплоходы на подводных крыльях, первые экранопланы, а также подводные лодки (дизельные и с атомными энергоустановками). В городе изготовлялись радиостанции связи, радиолокационные станции, телевизоры, дизели, артиллерийское вооружение, прочая продукция для ВПК и т.п. Горький являлся крупным центром научных разработок (на академическом уровне) в области неорганической и органической химии, дальней радиолокации, медицины. Плюс к этому развитое производство товаров народного потребления и пищевой промышленности.

В городе шла большая культурная деятельность, подготовка кадров различного профиля.

Город Горький (Нижний Новгород) — город с богатым историческим прошлым. Он внес существенный вклад в становление российской государственности, играл важную роль в истории СССР, внес вклад в защиту независимости Отечества, в том числе в Победу в Великой Отечественной войне, когда он был крупнейшим арсеналом, производившим оружие и готовившим кадры для фронта и тыла...

На городской партконференции вторым секретарем ГК КПСС был избран Н. И. Масленников, занимавший этот пост и в предыдущем составе ГК КПСС, работавший до этого на партработе и главным инженером машиностроительного завода «Красная Этна»; третьим секретарем ГК КПСС (по идеологии) был избран В. А. Смирнов — кандидат философии, также имевший опыт партработы.

Задача горкома КПСС состояла в том, чтобы все партийные организации эффективно использовали огромный морально-политический, научно-технический, культурный потенциал населения города для блага Отечества. Предстояло сделать максимально возможное для того, чтобы город становился все краше и благоустроеннее, удобнее для жителей.

Для этого ГК КПСС прежде всего последовательно решал острейшие проблемы — удовлетворение нужд горожан в жилье, обновление жилого фонда центральной части города, который в большинстве своем был дореволюционной постройки.

Наращивались мощности строительной базы. Был сооружен в 1965 году второй домостроительный комбинат на 140 тысяч кв. метров жилья в год, вслед, в 1966 году, по договоренности обкома КПСС с рядом ведущих предприятий города, выделивших взаимообразно свои средства, и при помощи Министерства гражданского строительства СССР был построен менее чем за год еще один ДСК мощностью также на 140 тысяч кв. метров. Горком активно поддерживал ведение жилья «самстроем».

В 1963 году горком КПСС и горсовет освободили помещение «Главного дома» бывшей Нижегородской ярмарки для использования его по первоначальному, торгово-выставочному назначению. На набережной Оки напротив «Главного дома» возникла площадь с памятником И. И. Ленину, где стали проводиться праздничные демонстрации в честь 1-го Мая и годовщины Октябрьской революции. Впоследствии окские и волжские набережные в центральной части города были облицованы гранитом. По инициативе горкома КПСС и горисполкома обком КПСС и облисполком приняли решение о замене старых ярмарочных лабазов, заселенных в конце 20-х — начале 30-х годов, где часть жилых помещений не имела даже дневного света, благоустроенным (в том числе крупнопанельным) жильем. Исходя из реальных возможностей, для того чтобы «облагородить» вид верхней части города, было принято решение по лицевой — «красной линии» некоторых главных улиц — заменить новыми старые ветхие дома, не затрагивая внутриквартальной застройки.

В 1964-1965 годах город Горький обогатился и объектами культурного назначения. В 1964 году было сдано в эксплуатацию новое здание цирка, в котором можно было создать постоянную труппу артистов. Чтобы понять значимость этого объекта для города, следует сказать, что бюро обкома КПСС решило первое посещение цирка горьковчанами ознаменовать проведением торжественного собрания, посвященного 47-й годовщине Октября, на котором мне, как первому секретарю горкома, было поручено выступить с докладом.

Вторым значительным культурным объектом было открытие концертного зала в реконструированном здании бывшего кадетского корпуса царских времен. Третьим объектом подобного рода, введенным в эксплуатацию в первой половине 1965 года, стал Дворец спорта, приспособленный как для спортивных, так и для культурных мероприятий.

В производственной сфере горком КПСС нацеливал партийные организации на повышение производительности труда и качества выпускаемой продукции, снижение ее себестоимости. На авиационном заводе п/я 200, руководимом А. И. Ярошенко и главным инженером Т. Ф. Сейфи, была разработана комплексная система обеспечения качества продукции (самолетов) — «КАНАРСПИ» — «качество, надежность, ресурс с первых изделий», включавшая в себя входной контроль исходных материалов и далее сплошной пооперационный контроль. Горком одобрил систему и нацеливал на ее внедрение и другие предприятия. В начале 1966 года обком КПСС докладывал об этой системе и работе по ней в отделе машиностроения ЦК КПСС. Я думаю, лишь по неким «соображениям политеса» предпочтение тогда было отдано саратовской системе обеспечения сдачи продукции с первого предъявления.

В городской парторганизации строжайше соблюдался принцип подбора кадров по политическим и деловым качествам. То есть всё решали общественная активность человека и его общественная полезность, профессиональный уровень. Следует сказать, что у горкома был замечательный, дружный актив — члены бюро ГК, секретари районных комитетов КПСС, члены пленумов горкома и райкомов, в числе их, естественно, руководители предприятий, передовики производства.

Это отмечал Л. И. Брежнев, когда в 1965 и 1966 годах приезжал в Горький, — на пленум обкома КПСС и для вручения Горьковской области ордена Ленина.

После октябрьского (1964 года) Пленума ЦК КПСС, освободившего Н. С. Хрущева от занимаемых им постов, в руководстве партией и страной происходили постепенные изменения. Секретарь Горьковского обкома КПСС М. Т. Ефремов, активно участвовавший в подготовке этого пленума, в 1965 году был приглашен в Москву для работы в качестве заместителя Председателя Совета Министров СССР по вопросам энергетики.

М. Т. Ефремов предложил ЦК КПСС рассмотреть для избрания первым секретарем Горьковского обкома КПСС мою кандидатуру. Я был приглашен в ЦК КПСС, встречался с М. А. Сусловым, А. И. Кириленко, А. Н. Шелепиным, И. В. Капитоновым и в заключение — с Л. И. Брежневым. В итоге мою кандидатуру одобрили. Была назначена дата проведения пленума обкома КПСС. Он прошел 27 декабря 1965 года. Вот тогда-то в Горький впервые приехал Л. И. Брежнев. Он побывал на ГАЗе, осмотрел ряд производственных цехов, выступил во Дворце культуры автозавода перед активом областной парторганизации с докладом о ситуации в стране и международном положении. Была достигнута договоренность, что в начале января 1966 года Л. И. Брежнев прибудет в Горький и вручит области орден Ленина.

12 января 1966 года Л. И. Брежнев прибыл в Горький, и во Дворце спорта состоялось торжественное собрание, которое вел председатель облисполкома И. И. Чугунов.

Л. И. Брежнев выступил с краткой речью, вручил орден. На собрании выступили горьковчане, благодарили за высокую награду.

Делегация Дзержинска, где на заводе «Корунд» производятся искусственные полудрагоценные цветные кристаллы, вручила Леониду Ильичу портрет В. И. Ленина, составленный из таких кристаллов.

После торжественного собрания мы пригласили Л. И. Брежнева встретиться с руководством областного актива в неофициальной обстановке в зале ожидания нового речного вокзала на Волге.

Вечер прошел очень тепло и искренне: вначале говорили тосты, затем, по предложению Леонида Ильича пели хором. Брежнев охотно откликнулся на высказанную мною просьбу вспомнить свои любимые стихи, прочитал несколько стихотворений, в том числе Сергея Есенина — «Не жалею, не зову, не плачу...»

Судя по всему, Леониду Ильичу импонировала не формальность и дружественность отношений, установившихся в среде партийного актива области, понравилось наше гостеприимство. Полагаю, что непосредственное знакомство облегчило мне в дальнейшем при работе первым секретарем обкома КПСС контакты с Л. И.  Брежневым и другими членами руководства ЦК КПСС.

Работая в обкоме КПСС, я ощущал поддержку секретарей и членов бюро обкома: второго секретаря В. А. Тихомирова, секретарей по строительству И. Н. Дмитриева, по сельскому хозяйству В. И. Семенова, по идеологии А. Ф. Горева, председателя облисполкома И. И. Чугунова. Они помогли мне быстрее познакомиться с положением в районах области, расположенных в них промышленных и сельскохозяйственных предприятиях.

В целом по области, как и в Горьком, наиболее острой для жителей проблемой являлось обеспечение жильем. Бюро обкома КПСС, чтобы ускорить решение этой проблемы, определило линию на развитие мощности областной строительной базы. Была утверждена соответствующая программа на пять лет.

Большую часть времени, полагаю, процентов до семидесяти, я уделял наряду со строительством состоянию и развитию сельскохозяйственного производства. Средняя урожайность по области была в ту пору довольно низкой, порядка 12-14 центнеров с гектара. Значительного внимания требовало развитие животноводческой базы, производства мяса и молока.

Бюро обкома также уделяло внимание развитию производственных мощностей, совершенствованию технологии, улучшению производственных условий расположенных в районах области предприятий — металлистов Павловского, Сосновского, Богородского районов, металлургов Выксы и Кулебак, судостроителей Навашина, мастеров уникального народного промысла — «хохломы» в Семеновском районе и др.

Руководство обкома старалось быть в курсе дел научно-производственного атомно-ядерного центра «Арзамас-16». Мне не раз приходилось общаться с его руководителями — учеными Харитоном, Сахаровым, Трутневым, Негиным и другими.

В промышленной сфере в эти годы партийные организации уделяли также большое внимание обеспечению выпуска новой продукции: автомобилестроители — новых грузовиков ГАЗ-53, легковых модификаций «Волги» и «Чайки» — ГАЗ-13; самолетостроители авиазавода п/я 200 (теперь «Сокол») наладили выпуск нового истребителя-перехватчика МиГ-25; коллектив завода «Красное Сормово» — сухогрузов «река-море» дедвейтом 5 тысяч тонн, новых дизельных и атомных подводных лодок, судов Ростислава Алексеева на подводных крыльях для морского плавания «Комета»; радисты завода им. Ленина — нового телевизора «Темп» и т.п.

Во время работы в обкоме я дважды участвовал в поездках Л. И. Брежнева в социалистические страны. В первый раз это было в 1966 году, когда он был с визитом в Венгерской Народной Республике. Второй раз — в феврале 1968 года, когда Леонид Ильич посещал Чехословакию, с тем чтобы после освобождения от должности А. Новотного встретиться с новыми руководителями ЧССР — Первым секретарем ЦК КПЧ А. Дубчеком, Президентом ЧССР Л. Свободой, Председателем правительства Л. Штроугалом, Председателем Национального собрания Й. Смрковским и другими. Участвовать в поездке в Чехословакию Л. И. Брежнев пригласил меня лично.

В 1967 году состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Ю. В. Андропов был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, назначен Председателем КГБ СССР и освобожден от обязанностей секретаря ЦК КПСС, ответственного за связи с соцстранами. А 10 апреля 1968 года, в ходе очередного Пленума ЦК КПСС, я был в перерыве приглашен к Л. И. Брежневу в комнату Политбюро. Перерыв заканчивался, члены Политбюро покидали комнату, направляясь в зал заседаний. Леонид Ильич, обратившись ко мне, сообщил, что Политбюро приняло решение рекомендовать Пленуму ЦК избрать меня секретарем ЦК КПСС — на тот участок, которым руководил Ю. В. Андропов. Я поблагодарил Леонида Ильича и Политбюро за доверие и сказал, что я мало работал первым секретарем обкома, не имею опыта международной политической деятельности. Высказался в таком духе: может, стоит еще посоветоваться по поводу моего выдвижения?

Л. И. Брежнев ответил: «Советоваться мне уже не с кем: члены Политбюро все в зале. Вопрос взвешен и решен, иди в зал и не вздумай на Пленуме выступить с сомнениями или возражением».

Пленум ЦК предложение Политбюро по моей кандидатуре, высказанное Л. И. Брежневым, поддержал, единогласно избрал меня секретарем ЦК КПСС. Начался новый этап моей жизни.

Через день, когда я уже разместился в кабинете на 4-м этаже здания ЦК на Старой площади, меня пригласил Л. И. Брежнев. Он представил мне заведующего Отделом ЦК по связям с соцстранами К. В. Русакова, сказал, что коллектив отдела будет помогать мне, подчеркнул, что ждет от нас активной дружной работы, акцентировал внимание на необходимости развития экономического сотрудничества с соцстранами, совершенствования деятельности Совета Экономической Взаимопомощи.

Я познакомился с заместителями заведующего Отделом ЦК — первым замом О. Б. Рахманиным, ведавшим «восточным» направлением, А. И. Блатовым, курировавшим отношения с соцстранами Европы, с руководителем консультантской группы О. Т. Богомоловым, консультантами Г. X. Шахназаровым, Н. В. Шишиным, заведующими секторов по отдельным странам. Отношения у меня с коллективом отдела сложились деловые, доброжелательные по всем вопросам. Некоторые сложности возникли у нас по поводу проблем отношений с КНР, обострившихся еще в «хрущевские» времена, к урегулированию которых не проявлялось стремления со стороны «китаистов» отдела. Более того, они порой выдвигали залихватские, явно надуманные антикитайские предложения, которые мне самому, а иногда с помощью М. А. Суслова, Л. И. Брежнева и А. Н. Косыгина, приверженных политике нормализации отношений с КНР, приходилось корректировать.

По согласованию с Л. И. Брежневым, И. В. Капитоновым и Горьковским обкомом КПСС я слетал в Горький. Были проведены пленумы обкома и горкома КПСС, на которых первым секретарем обкома был избран Н. И. Масленников, а на его место в горком — первый секретарь Автозаводского РК КПСС Ю. Н. Христораднов.

Спланировал и свои домашние дела: решили, что супруга с дочкой и теща будут перебираться в Москву, как только появится жилье.

Кстати, несколько слов о моей семье. Я женат с ноября 1950 года. Супруга — Катушева Валентина Александровна (в девичестве Сергеева), 1927 года рождения, врач, работала до выхода на пенсию в 4-м управлении Минздрава СССР.

Ее отец — Сергеев Александр Николаевич (1903-1965) — партийный и советский работник, фронтовик; мать — Александра Алексеевна (1906-1998) — домохозяйка.

Моя дочь — Катушева Елена Константиновна, 1951 года рождения, преподаватель шведского языка. Есть внук — Христораднов-Катушев Константин Евгеньевич, 1976 года рождения, магистр экономики, менеджер...

В 1968 году внимание руководства КПСС и других партий европейских соцстран было сосредоточено на развитии обстановки в ЧССР. В начале мая в Варшаве состоялось совещание партийных делегаций соцстран во главе с первыми руководителями с повесткой «О положении в ЧССР». Делегацию КПСС возглавлял Л. И. Брежнев, в состав входили Б. Н. Пономарев, К. Ф. Катушев, К. В. Русаков, сотрудники соответствующего отдела ЦК КПСС. На аналогичном уровне были представлены и другие партии.

На совещании руководители братских партий высказывали тревогу и озабоченность положением в ЧССР, нарастающими там среди части политиков, руководителей и рядовых граждан антисоциалистическими настроениями, ослаблением противодействия ЦК КПЧ негативным явлениям. Особенно острым были выступления В. Гомулки и В. Ульбрихта, которые высказывали мысль о возможности при необходимости оказать помощь «здоровым силам в руководстве КПЧ» путем ввода войск Варшавского Договора, подчеркивали особую ответственность КПСС, Политбюро и Центрального Комитета нашей партии за сохранение единства соцсодружества.

Мне довелось пройти через все перипетии чехословацкого кризиса, участвовать в осуществлении рабочих контактов с руководителями ЦК КПЧ, в подготовке и проведении беспрецедентной встречи членов Политбюро ЦК КПСС и Президиума ЦК КПЧ во главе с А. Дубчеком на железнодорожной станции Чиерна над Тисой, во встрече делегаций руководства СССР и ЧССР в Братиславе.

А. Дубчек в ходе контактов с руководством КПСС заверял, что он и руководство КПЧ преградят путь антисоциалистическим силам, но развитие событий свидетельствовало об ухудшении политического положения в стране, ослаблении влияния КПЧ на общество. Такую же оценку давала положению в стране и «здоровая» часть чехословацкого руководства: второй секретарь ЦК КПЧ В. Биляк и большинство членов Президиума, Президент страны Л. Свобода, Председатель правительства Л. Штроугал.

В такой ситуации руководством братских партий было принято очень непростое вынужденное решение о необходимости ввода войск в ЧССР.

По совету Л. Свободы вводились только советские войска и был категорически исключен ввод «немецких» войск — то есть контингента Национальной народной армии ГДР.

Ввод был осуществлен 21 августа 1968 года. Члены Политбюро ЦК КПСС в эту ночь бодрствовали. Л. И. Брежнев предупредил о времени ввода войск Л. Свободу и попросил его, как главнокомандующего, дать приказ о невыходе подразделений чехословацкой армии из мест дислокации, что и было сделано.

С аналогичной просьбой министр обороны СССР А. А. Гречко обратился к своему коллеге М. Дзуру, руководитель КГБ Ю. В. Андропов — к своему коллеге, министру госбезопасности В. Обзине. Реакция на эти обращения была позитивной, и это помогло избежать каких-либо военных и иных столкновений при вводе. Однако это, естественно, не исключило первоначальной негативной эмоциональной реакции чехословацкого общества, особенно молодежи.

В конце декабря Л. И. Брежнев поручил группе в составе К. Ф. Катушева, А. И. Блатова, первого заместителя министра иностранных дел В. В. Кузнецова, Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР в ЧССР С. В. Червоненко непосредственно в ЧССР оценить обстановку после ввода войск, узнать соображения А. Дубчека, В. Биляка, Л. Штроугала и других о путях нормализации обстановки в стране, а также выяснить настроения рядовых граждан — работников предприятий, учреждений и организаций по этому поводу.

Группа работала до 10 января 1969 года. Работники предприятий, особенно молодые, эмоционально высказывали «обиду» на то, что СССР, спасший Чехословакию от фашистов, «без предупреждения» ввел свои войска в ЧССР, но с пониманием слушали наши объяснения, почему ввод был осуществлен без «публичного предупреждения».

A. Дубчек в личных беседах снова заверял, что обстановка в стране будет нормализована.

B. Биляк, Л. Штроугал выражали сомнение в способности А. Дубчека осуществить свои обещания, а в доверительных беседах не исключали необходимости его замены. Отчет группы был доложен Политбюро ЦК КПСС.

Позднее состоялся Пленум ЦК КПЧ, который освободил А. Дубчека от выполняемых обязанностей и по рекомендации Президента ЧССР Л. Свободы избрал Первым секретарем ЦК КПЧ Г. Гусака — секретаря Компартии Словакии, участника словацкого антифашистского восстания 1944 года, авторитетного политического и государственного деятеля.

Был также согласован вопрос о размещении и условиях пребывания введенных войск в ЧССР (в Миловицах) как Центральной группы советских войск в рамках Варшавского Договора.

Было существенно расширено экономическое сотрудничество ЧССР с другими социалистическими странами, в том числе кооперация по производству оборудования для атомных станций, а также ряда видов вооружений для нужд Варшавского Договора, экспорт в другие дружественные страны, возрос обмен делегациями сотрудничающих предприятий и т.п. Все это постепенно затягивало моральную рану от ввода войск в чехословацком обществе и вело к нормализации дружественных союзнических отношений между народами наших стран.

В 1968-1969 годах была активизирована разработка программных документов по развитию экономического сотрудничества и производственной кооперации в рамках Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ).

ЦК партий и правительствами стран были созданы рабочие группы в составе секретарей ЦК, представителей Госпланов, Минфинов, научных экономических институтов и т.п., которые должны были подготовить основу Программы для одобрения ее руководством партий и правительств стран — членов СЭВ. В Советскую группу входили К. Катушев, Н. Байбаков, Н. Иноземцев, А. Бачурин, В. Гарбузов, Н. Патоличев, Б. Гостев, О. Богомолов и ряд других сотрудников Экономического отдела ЦК и Отдела ЦК КПСС но связям с соцстранами.

Это была многотрудная, кропотливая работа. На заключительном ее этапе, накануне созыва 25 апреля 1969 года заседания внеочередной 23-й сессии СЭВ на уровне первых руководителей партий и государств, на которой подготовленный проект комплексной программы социалистической экономической интеграции, называвшийся «Комплексная программа дальнейшего углубления и совершенствования сотрудничества и развития социалистической экономической интеграции», должен был быть рассмотрен и одобрен, рабочие группы стран работали практически непрерывно более 20 часов. К утру 25 апреля документ был согласован всеми, за исключением румынской делегации, ссылавшейся на Н. Чаушеску, который якобы, исходя из суверенного права стран, высказался против термина «развитие социалистической интеграции».

Утром 25-го, когда за полчаса до начала заседания подъехали Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин, я доложил им ситуацию и суть «терминологического» возражения румынской делегации. Л. И. Брежнев поручил А. Н. Косыгину «один на один» разъяснить Н. Чаушеску, что термин «развитие социалистической экономической интеграции» по существу не угрожает суверенитету стран СЭВ. Алексей Николаевич встретился с Н. Чаушеску, дал ему развернутое разъяснение перспектив экономического сотрудничества стран СЭВ. В заключительной части беседы в нее включился и Л. И. Брежнев. Вдвоем они убедили Н. Чаушеску. Он снял возражение, и целиком согласованный проект был представлен заседанию 23-й чрезвычайной сессии СЭВ и одобрен ею.

После «дошлифовки» этого проекта аппаратом СЭВ с участием всех стран, в том числе и в юридическом отношении, «Комплексная программа» была принята на 25-й очередной сессии СЭВ в 1971 году в Бухаресте. Делегацию СССР возглавлял А. Н. Косыгин. «Комплексная программа» сыграла большую роль в развитии объема и форм сотрудничества в рамках СЭВ. Заинтересованные страны объединяли свои финансовые и технические средства и совместно создавали предприятия, рационально используя сырьевые ресурсы и технические разработки в различных отраслях промышленности.

Например, совместными усилиями были созданы нефтепровод «Дружба», газопровод Оренбург — Западная граница, ставшие основой снабжения энергоносителями стран — членов СЭВ и выхода Советского Союза с экспортом газа сначала в Западный Берлин, а затем и Западную Германию. Совместными усилиями был сооружен Усть-Илимский лесоперерабатывающий целлюлозно-бумажный комбинат.

Европейские страны СЭВ (ГДР, Венгрия, ПНР) использовали свои разработки и мощности в области фармацевтики и поставляли в СССР лекарственные препараты, а также многие виды товаров народного потребления. На этих же основах, используя потребности увеличивающегося рынка СЭВ, планировалось и осуществлялось увеличение взаимного товарооборота, а также создание новых отраслей промышленности, выпускающих технологически сложную продукцию энергетики, машиностроения, судостроения, автотракторостроения, товары народного потребления и продовольственные товары.

Развитие производственной кооперации, обеспечение стабильного, емкого рынка потребления — непременные благоприятные условия стабильного развития экономики. По мере увеличения объемов и совершенствования деятельности СЭВ рос его авторитет. В него последовательно вступили МНР, Республика Куба, Социалистическая Республика Вьетнам, развивались торгово-производственные связи с предприятиями СФРЮ. Приходится только сожалеть, что необдуманные волюнтаристские действия М. С. Горбачева привели к разрушению этой организации.

JI. И. Брежнев проявлял большую заинтересованность в развитии отношений с Югославией и ее Президентом Иосифом Броз Тито. Он в 1971 году посетил Югославию во главе делегации. Я в ходе этого визита познакомился с И. Б. Тито, а с его заместителем в СКЮ вторым секретарем Стане Доланцем у меня установились дружественные отношения. Он существенно помог убедить Тито принять участие в Совещании коммунистических и рабочих партий, которое состоялось летом 1975 года в Берлине.

Советское руководство уделяло систематическое внимание отношениям с Республикой Куба и ее руководителем, выдающимся политическим деятелем современности Фиделем Кастро. В 1970 году Политбюро ЦК решило направить на Кубу партийную делегацию в составе трех членов ЦК КПСС: секретаря ЦК К. Ф. Катушева, министра морского флота Т. Б. Гуженко, первого секретаря Ярославского обкома КПСС Ф. И. Лощенкова. Наша задача состояла в том, чтобы привлечь внимание Ф. Кастро и кубинского руководства к практике КПСС по деятельности парторганизаций в сфере конкретной экономики производства, повышению его экономической эффективности. Время приезда делегации совпало с завершением сафры (уборки) сахарного тростника в объеме 10 миллионов тонн.

Это была моя первая личная встреча с Фиделем. Он в продолжительных беседах интересовался в подробностях опытом моей работы в качестве секретаря парткома завода, обкома, особенно по повышению экономической эффективности производства, производительности труда и качества продукции, организацией в этих целях соревнования трудящихся. Особенно заинтересовала его борьба за снижение себестоимости продукции и организация за счет сэкономленных средств «самстроя» — строительства жилья собственными силами. (По этому подобию впоследствии был организован «самстрой» в Гаване.)

Фидель, сам сидя за рулем ГАЗ-69, показывал мне Гавану. Отвез и на пригородное животноводческое предприятие, где выводилась новая порода молочных коров путем скрещивания местных коров (зебу) с европейской голштинской породой (эта работа настойчиво велась несколько лет и увенчалась успехом). Фидель показал мне планы и макет застройки кубинской столицы.

Во время нашего пребывания в здании Госплана, остановившись у мраморной колонны и отослав всех (кроме переводчика), Кастро сказал мне: «Вот, Катушев, когда я обращаюсь к этой колонне с вопросом, то не жду от нее ответа. Но когда я обращаюсь к советскому послу, я, естественно, ожидаю, что он ответит или даст мне какой-то совет. Но, к сожалению, этого не происходит. Доложи об этом товарищу Брежневу ».

В это время советским послом был опытный дипломат, работавший до Кубы в Англии, его, очевидно, «раздражали» неорганизованность, допускавшаяся в решении политических и особенно экономических вопросов, и концепции вроде «параллельного строительства социализма и коммунизма-». Посол и при общении со мной ворчал по поводу подобных вещей.

Я, естественно, при докладе об итогах поездки делегации сообщил и об этой просьбе Фиделя. Она была удовлетворена, ив 1971 году на Кубу был направлен послом первый секретарь Днепропетровского обкома КПСС Н. П. Толубеев, который достиг с Ф. Кастро полного взаимопонимания и без малого десять лет пробыл на Кубе.

С первой встречи у нас с Ф. Кастро возникли взаимопонимание и доверие, что существенно помогало мне во взаимодействии с ним, с Раулем Кастро и другими членами кубинского руководства, особенно когда я был направлен в Республику Куба в качестве советского посла и проработал там с августа 1981 по ноябрь 1985 года.

В этот период Советский Союз вел на Кубе строительство большого количества экономических объектов: это были реконструкция и расширение производства стали на металлургическом заводе в Гаване, модернизация завода по производству никель-кобальтового концентрата и строительство совместно со странами СЭВ еще одного нового завода, строительство нефтеперерабатывающего завода в Сьенфуэгосе и нефтепровода к нему от побережья, завода комбайнов по уборке сахарного тростника, завода по производству автоматов Калашникова, завода по сборке автобусов на базе шасси ГАЗ-51 и т.п. Во время работы послом на Кубе был случай, когда мне пришлось выступить «оппонентом и оппозиционером» настойчивого желания Ф. Кастро построить на востоке Кубы в провинции Ориенте металлургический комбинат полного цикла, начиная с доменного процесса. Советские специалисты — металлурги, работавшие на Кубе, с которыми я консультировался, заявили о «несостоятельности» такого проекта, так как на Кубе нет железной руды, каменного угля и т.п. О своей позиции и мнении советских специалистов я открыто говорил Фиделю. Это мнение поддержал и опытный металлург, первый заместитель Председателя Совмина СССР И. В. Архипов. По его указанию на Кубу прилетел министр черной металлургии СССР И. П. Казанец, и мы сумели убедить Фиделя не заниматься этим проектом.

На Кубе со времени Карибского кризиса была размещена советская «учебная» войсковая бригада. Эффективно действовал центр радиоэлектронной разведки, который способен был оперативно дать информацию о пуске стратегических ракет на СССР и в этом случае позволял выигрывать почти час подлетного времени. Бухта Сьенфуэгоса в случае необходимости служила базой для наших находящихся на дежурстве в Западном полушарии подводных лодок. Во время моего пребывания там было два таких захода.

В декабре 1982 года Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов поручил мне убедить Ф. Кастро в необходимости создания с соответствующей помощью СССР собственного оборонительного потенциала, способного за счет применения обычного неатомного оружия нанести в случае нападения на Кубу вероятному агрессору неприемлемые потери, особенно людские. Ю. В. Андропов поручил еще раз привлечь внимание Ф. Кастро к тому, что в американском обществе не прошел «вьетнамский синдром», поэтому такой потенциал будет сдерживать агрессивные устремления и вероятность развязывания ядерного конфликта.

Ф. Кастро полностью принял предложение и концепцию Ю. В. Андропова. На Кубе была проведена огромная работа. Обследовано и оборудовано несколько тысяч пещер в качестве пунктов укрытия и обороны. Подобрано, обучено и вооружено около 2 млн. человек. Советская сторона поставила для этой народной армии необходимое стрелковое и артиллерийское вооружение, танки и бронетранспортеры, несколько десятков оборонительных истребителей-перехватчиков, средства ПВО, необходимые боеприпасы.

Созданный оборонительный потенциал, по моему мнению, играл и играет существенную роль в том, чтобы уберечь кубинский народ от авантюрных поползновений возможных агрессоров против его социалистической родины. В ходе работы я взаимодействовал с Фиделем, Раулем Кастро, Освальдо Дортикосом, Карлосом Рафаэлем Родригесом и другими членами руководства.

Работая в ЦК КПСС, я активно сотрудничал со своими коллегами — секретарями ЦК, руководителями партий и правительств практически всех социалистических стран: ГДР — В. Ульбрихтом, Э. Хоннекером, В. Штофом, Г. Аксеном; ПНР — В. Гомулкой, Э. Тереком, Ю. Циранкевичем, Р. Фрелеком; ЧССР — Г. Гусаком, Л. Штроугалом, В. Биляком, Л. Свободой; НРБ — Т. Живковым, С. Тодоровым, А. Лукановым; СРР — Н. Чаушеску, Ш. Андреем; МНР — Ю. Цеденбалом, Ж. Батмунхом, М. Майдаром; КНДР — Ким Ир Сеном, Ким Ен Намом; СРВ — Ле Зуаном, Фам Ван Донгом, Ле Дык Тхо, Нгуен Зуй Чинем, До Мыойем, а также СФРЮ — И. Броз Тито, С. Доланцем и др.

После чехословацких событий по инициативе Л. И. Брежнева руководители европейских соцстран договорились в летний период (в июле – августе) встречаться в Крыму для обмена мнениями по текущей обстановке в соцстранах, в мире без жесткой повестки дня. Прошли три такие встречи, как теперь говорят, «без галстуков». В них участвовали первые секретари партий европейских соцстран, включая и Н. Чаушеску. Они сыграли свою полезную роль. В 1975 году в Берлине было проведено совещание коммунистических и рабочих партий Европы, подготовке и организации которого пришлось уделить много внимания секретарям ЦК Б. Н. Пономареву и мне, работникам Международного отдела ЦК КПСС и Отдела ЦК по связям с соцстранами.

В ходе работы в ЦК КПСС и позднее заместителем Председателя Совмина СССР, представителем СССР в СЭВ мне пришлось несколько раз и самостоятельно, и в составе делегаций бывать во Вьетнаме. Мой первый и весьма значимый для меня визит в ДРВ был в 1969 году в делегации, возглавляемой А. Н. Косыгиным, на похоронах Хо Ши Мина. В этом визите случилось так, что много времени мы провели в салоне Косыгинского самолета. Когда мы летели над Сибирью, он рассказывал о своей молодости, работе в кооперации, командировках и поездках с супругой на лошадях по снежному пути зимой по реке Лене. Он рассказывал и об эвакуации промышленного потенциала СССР из западных областей на восток, которую ему поручил возглавить И. В. Сталин, об организации снабжения блокированного Ленинграда и о работе вместе с А. Ждановым и А. Кузнецовым.

Рассказывал он и о возникновении «ленинградского дела», когда бериевские сатрапы «выбивали» нужные им показания, об аресте А. Кузнецова, о показаниях, которые из арестованных «выбивали» и против него, о том, как после раздумий он по совету супруги Клавдии Андреевны обратился с письмом к И. В. Сталину. Отдал это письмо с просьбой передать его секретарю Сталина А. Н. Поскребышеву. День не было никаких известий. В середине второго дня Алексей Николаевич зашел в приемную и спросил Поскребышева, есть ли ответ на его письмо. По словам Алексея Николаевича, Поскребышев подозвал его подойти к стороне стола, с которой он сидел, и выдвинул ящик. В нем сверху лежало письмо А. Н. Косыгина с резолюцией И. В. Сталина: «Косыгу не трогать» (по словам Алексея Николаевича, так его дружественно называл Сталин). «С меня как гора свалилась», — сказал Алексей Николаевич. (Как известно, А. Кузнецов и десятки других оклеветанных были расстреляны. Например, бывший первый секретарь Нижегородского обкома КПСС, выдвинутый после войны на пост Председателя Совмина Российской Федерации М. И. Родионов).

На обратном пути, уже миновав Дели, Алексей Николаевич высказал мысль о том, что было бы полезно для советско-китайских отношений, обостренных вплоть до вооруженного конфликта на амурском острове Даманский, если бы наша делегация залетела в Пекин. Спросил, что я думаю но этому поводу. Я, учитывая ревнивое отношение Л. И. Брежнева к А. Н. Косыгину, ответил, что залететь в Пекин полезно, но посоветовал позвонить Л. И. Брежневу и заручиться его согласием.

Алексей Николаевич внимательно минуту смотрел мне в глаза, потом сказал: «Ты прав». Пошел к себе и через минут десять вышел довольный, с улыбкой сообщил, что Леонид Ильич одобрил идею «залета» в Пекин. Самолет по команде Алексея Николаевича сел в Душанбе. По линии МИДа и Аэрофлота китайское руководство, Чжоу Энь Лай были извещены о визите советской делегации во главе с А. Н. Косыгиным. На следующий день мы были в Пекине. А. Н. Косыгина и делегацию встречали Чжоу Энь Лай и еще четыре члена Политбюро ЦК КПК. Договорились провести переговоры в доме приемов на аэродроме. Главным их содержанием было урегулирование пограничного вопроса и положения на границе.

А. Н. Косыгин и Чжоу Энь Лай фактически договорились, что советско-китайская граница по всем рекам будет проходить по их главному фарватеру (в соответствии с международными правилами), так же будет определяться и принадлежность островов. Было достигнуто согласие активно вести переговоры.

Переговоры действительно начались, но суть позиций сторон существенно не изменилась. Нашим «антикитаистам» удалось «засадить их в песок», и они шли медленно вплоть до прихода Горбачева, когда нашу антикитайскую «мафию» отстранили от влияния на этот процесс. Последний штрих в этом процессе — разграничение на островах у г. Хабаровска (Большой Уссурийский и Тарабаров) — был сделан уже В. В. Путиным, открывшим дорогу к стратегическому сотрудничеству между двумя великими странами.

Тот совместный полет во Вьетнам открыл мне сложный и тернистый жизненный путь А. Н. Косыгина, а самое главное — замечательные человеческие качества этого выдающегося государственного деятеля нашей Родины, которые он не раз демонстрировал в решении и вопросов по линии СЭВ, и вопросов развития экономики СССР.

Во Вьетнаме мне довелось бывать еще несколько раз. В начале 1971 года вместе с заместителем министра иностранных дел Н. П. Фирюбиным — для достижения договоренности о предоставлении советским специалистам деталей американских бомб с лазерным наведением, которые они начали применять при бомбежках СРВ. Вскоре, в октябре 1971 года, довелось быть в составе советской делегации вместе с Н. В. Подгорным, К. Т. Мазуровым, Н. П. Фирюбиным, которая провела переговоры с Ле Зуаном, Фам Ван Донгом, Ле Дык Тхо, Во Нгуен Зиапом, Нгуен Зуй Чинем о развитии сотрудничества, взаимопомощи и обмене сторон полезной информацией.

Участвовал в составе советской делегации, возглавлявшейся М. С. Соломенцевым, в открытии построенного с помощью СССР Мавзолея Хо Ши Мина. Мы затем первыми из иностранцев побывали в только что освобожденном от американских агрессоров Сайгоне (ныне Хошимин). Позднее, уже во время работы заместителем Председателя Совета Министров, представителем СССР в СЭВ, участвовал в разработке соглашений о сотрудничестве в организации добычи нефти с платформ на прибрежном шельфе Вьетнама и создании совместного предприятия «Вьетсовпетро». Соглашение о его создании было подписано мной в июне 1981 года от имени Правительства СССР. Это направление советско-вьетнамского сотрудничества до 1991 года курировал ГКЭС СССР. «Вьетсовпетро» эффективно работает и в настоящее время.

Работая в ЦК КПСС, мне приходилось выполнять поручения Л. И. Брежнева, у которого, по его словам, было намерение постепенно «омолаживать» состав руководства ЦК, привлекая в него секретарей обкомов с мест. У него была своя кадровая «технология». Он ездил с визитами в соцстраны поездом и знакомился с людьми лично, присматривался к ним в неофициальной (во время поездки) и официальной (в ходе визита в страну) обстановке. Такую процедуру прошел, например, В. И. Долгих, будучи секретарем Красноярского крайкома, Я. П. Рябов — Свердловского обкома, Э. А. Шеварднадзе — секретарь ЦК КП Грузии, я и сам до избрания секретарем ЦК прошел процедуру «приглядывания» ко мне.

Однако намерения Л. И. Брежнева осуществились не полностью. Ухудшилось его здоровье. «Старшие товарищи», члены Политбюро ревниво следили за поведением «новопривлеченцев», и какое-либо их выступление на Политбюро или, более того, действие фактически рассматривались почти как покушение на прерогативы «старших товарищей».

Мне приходилось в ходе дискуссий на Политбюро иногда просить повторно слово, высказывать и обосновывать мнения, отличающиеся от высказанных «старшими товарищами», и Политбюро при окончательном решении, как правило, учитывало высказанные мной аргументы.

Однажды секретарь ЦК, член Политбюро А. П. Кириленко, знавший меня еще с бесед при назначении в Горьковский ГК КПСС, обком КПСС, ЦК КПСС, относившийся ко мне в человеческом плане «по-отечески», пригласил меня к себе в кабинет. Мы присели на уголок стола, и он мне сказал: «Константин, хочу тебя предупредить: некоторые «старшие товарищи» недовольны тем, что ты после выступлений членов Политбюро просишь у Леонида Ильича слово, получаешь его и высказываешь аргументы и предложения, противоречащие высказанным ими, и бывает, что находишь поддержку».

В ответ я сказал Андрею Павловичу: «Я ведь высказываюсь, приводя новые аргументы, не учтенные при обсуждении, против принятия неточных или ошибочных решений. Но нет ни одного случая, чтобы я оспаривал уже принятое решение ЦК».

Андрей Петрович сказал мне: «Смотри сам. Я тебя предупредил».

Это было время, когда в составе Политбюро фактически сложилась «авторитетная корпорация старших товарищей», которая существенно влияла на прибаливавшего Генерального секретаря, осуществляя «коллективное руководство».

Несколько ранее, примерно в 1974 году, был случай, когда после переговоров в ЦК КПСС с делегацией ГДР, возглавлявшейся секретарем ЦК, членом Политбюро ЦК СЕПГ Германом Аксеном (в которых с советской стороны участвовали А. А. Громыко, Б. Н. Пономарев, К. Ф. Катушев и К. В. Русаков), докладывая об их итогах на Политбюро ЦК КПСС, А. А. Громыко высказал свое мнение о том, что Первый секретарь ЦК СЕПГ Э. Хонеккер «заигрывает», по сути «братается» с ФРГ, разрешил поставки природного газа в Западный Берлин...

Л. И. Брежнев задал вопрос: «Какие мнения есть еще?»

Участники переговоров Б. Н. Пономарев и К. В. Русаков промолчали. Я попросил слово и заявил, что не согласен с мнением А. А. Громыко о политике Э. Хонеккера. Отдел ЦК внимательно следит за развитием экономических отношений ГДР, ныне признанной мировым сообществом суверенной страны, что вопрос о подаче газа в Западный Берлин и далее через «Рургаз» в ФРГ «Газэкспортом» Газпрома согласован с советской стороной, и это «инструмент» нашего влияния на Западный Берлин и ФРГ. Каких-либо других чрезмерных связей у ГДР с Западной Германией нет. Э. Хонеккер, пожалуй, самый «просоветский», одновременно очень эрудированный, проверенный временем руководитель ГДР, и, видимо, Андрей Андреевич получил необъективную информацию от своих подчиненных.

Политбюро отклонило оценки А. А. Громыко, и вопрос в этой части был «закрыт». Надо отметить, что мое возражение не повлияло на наши с А. А. Громыко хорошие товарищеские отношения.

Однако подобная ситуация, возникшая в начале 1977 года, после обострения в 1976 году болезни Л. И. Брежнева, имела другой исход.

Работая секретарем ЦК, я систематически созванивался с послами СССР в соцстранах, получал от них характеристику и оценку текущей обстановки в странах пребывания.

В середине января я позвонил послу в МНР А. И. Смирнову, бывшему первому секретарю Читинского обкома КПСС. Он мне подробно рассказал о сложных метеорологических условиях — глубоком снеге, покрытом настом, — об ошибке наших специалистов в Монголии, по совету которых разделили традиционно общие гурты скота (зимой вместе верблюды, лошади, крупный рогатый скот, овцы) по видам животных. В сложившихся условиях овцы не смогли «пробивать» наст и добывать корм, начался падеж.

«Как только я узнал о ситуации, — сообщил советский посол, — тут же проинформировал Цеденбала. Разделенные стада были объединены в общие гурты — крупные животные разбивали наст, овцы стали брать траву прямо у них из-под копыта. Ситуация приходит в норму. Кроме того, по моему читинскому опыту во многих местах на пастбища пустили гусеничные тракторы с прицепленными к ним «снегопахами» (деревянными тяжелыми угольниками). Словом, на это ушла неделя, но сейчас обстановка нормализовалась, и она под личным контролем Ю. Цеденбала».

А на следующий день утром в ЦК КПСС была получена шифровка от резидента ГРУ, в которой сообщалось, что в Монголии сложилась страшная бескормица, падеж скота, а руководство Монгольской Народной Республики во главе с Ю. Цеденбалом бездействует. По предложению Д. Ф. Устинова эта шифровка была разослана Л. И. Брежневым членам Политбюро и секретарям ЦК КПСС.

Ознакомившись с шифровкой, я позвонил Ю. В. Андропову, рассказал ему о разговоре с послом, который по-иному оценивает положение дел на сегодня, спросил совета. Юрий Владимирович ответил: «У меня также есть информация о ситуации в МНР, она совпадает с твоими сведениями от посла, информация резидента ГРУ устарела. Ты секретарь ЦК, ведающий связями с МНР, тебе и действовать: мне конфликтовать с Устиновым из-за Цеденбала неудобно».

После этого разговора я позвонил в Улан-Батор А. И. Смирнову, попросил его срочно шифровкой — «верхом» сообщить то, что он сказал мне устно. Утром шифровка посла и резидента по договоренности с К. У. Черненко были у Л. И. Брежнева, членов Политбюро и секретарей ЦК. Вопрос обсуждался на Политбюро, и оно, основательно разобравшись, признало соответствующей действительности информацию посла, а не резидента ГРУ.

У меня были хорошие рабочие отношения с Д. Ф. Устиновым. Но к этому времени он в корпоративной группировке «старших товарищей» играл одну из ведущих ролей: он поощрял и иногда инициировал награждения и присвоения высоких воинских званий Л. И. Брежневу, который по мере нарастания возрастных изменений стал питать к этому тщеславное стремление.

Примерно через полтора-два месяца после случая с шифровкой меня пригласил к себе Л. И. Брежнев и сказал, что СЭВ, представителем СССР в котором был зампред Совмина СССР М. А. Лесечко, работает слабо. «Мы советовались, и Политбюро решило, что тебе надо перейти в Совмин представителем СССР в СЭВ и непосредственно заниматься улучшением работы. Тебя хорошо знают все руководители партий и правительств. Отношение к тебе уважительное, думаю, такой шаг будет для пользы дела».

Я ответил Генсеку: «Раз есть такая рекомендация, я готов ее выполнить». Через день после беседы, в начале заседания Политбюро Л. И. Брежнев сообщил, что он «беседовал с Катушевым, и тот не возражает перейти в Совмин зампредом, представителем СССР в СЭВ и сосредоточиться на усилении эффективности работы в этой организации». Члены Политбюро проголосовали за это решение. А. Н. Косыгин заметил, что «доволен приходом к нему молодого заместителя». Я оценивал все это как нажим на Генсека амбициозного и властного Д. Ф. Устинова. Тем более что вскоре нечто подобное случилось с Я. П. Рябовым, первым секретарем Свердловского обкома КПСС, которого Л. И. Брежнев, «присмотревшись», взял в свое время секретарем ЦК КПСС по оборонным делам (их до назначения министром обороны вел Д. Ф. Устинов). Яков Петрович не стал на новой должности «статистом», а вмешивался в решение вопросов по существу, иногда выступая против решений Д. Ф. Устинова.

Используя свое положение в «корпоративной группировке», Д. Ф. Устинов добился перевода «непокладистого» Я. П. Рябова с должности секретаря ЦК КПСС по ВПК на пост первого заместителя Председателя Госплана СССР.

Переход в Совмин СССР в качестве заместителя председателя предоставил мне возможность пройти великолепную школу, в которой более трех лет я «впитывал» выдающийся энциклопедический теоретический и практический опыт Алексея Николаевича Косыгина.

После его отставки вновь назначенный Председатель Совмина Николай Александрович Тихонов, опытнейший металлург, доктор технических наук, также выдающийся организатор советской экономики, на первой беседе задал вопрос: не надоело ли мне заниматься СЭВом и не соглашусь ли я в качестве зампреда Совмина курировать деятельность ряда отраслей народного хозяйства?

Я понял, что вопрос задан неспроста. Работая представителем СССР в СЭВ, имея отличные отношения со всеми главными руководителями стран-членов СЭВ и их представителями, содействуя расширению организации за счет приема в нее новых членов, повышая эффективность ее деятельности, я чувствовал ревностно негативную реакцию на все это со стороны моего преемника, руководителя отдела ЦК КПСС, и его первого зама, фактического руководителя собравшейся в нем «антикитайской группы». Поэтому я ответил, что готов, и только спросил, какие именно отрасли мне будет предложено курировать.

Н. А. Тихонов сообщил, что это деятельность Министерства путей сообщения (железнодорожный транспорт), Министерства морского флота, Министерства транспортного и специального строительства, Министерства связи, Министерства лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности. Я выразил согласие.

Распрощавшись со своими советскими и иностранными коллегами в СЭВ, я переселился в здание Совмина в Кремле и погрузился в решение задач вышеуказанных отраслей. А они были немалые. Большого внимания требовало строительство БАМа самой железнодорожной магистрали и всей прилегающей инфраструктуры, создание, отработка новых конструкций тепловозов, скоординированная работа железнодорожников с другими отраслями народного хозяйства, нахождение новых организационно-технических решений (как, например, «закрепление» железнодорожных составов («вертушек») для обеспечения древесным сырьем беспрепятственной работы целлюлозно-бумажных комбинатов и т.п.

Был заменен действующий глава МПС на его заместителя Н. С. Конарева.

Пришлось разбираться и принимать решения, связанные со строительством Северо-Муйского туннеля на БАМе и его временного обходного железнодорожного съезда. К сожалению, трасса Северо-Муйского туннеля была выбрана неудачно: по линии геологического разлома, раздробившего материковые породы. Осмотр в ходе строительства тоннеля изнутри на расстоянии примерно пяти километров от его восточного портала (а строительство велось с двух сторон, причем более интенсивно, в силу геологических условий, с восточной стороны) показал, что нам пришлось преодолеть несколько ЗОН: одну сравнительно сухую, затем зону, где потоком текла холодная вода, в следующей зоне вода была горячей и парила, у проходческого щита и в камере за ним, где велись взрывы и выборка грунта, температура была выше 30 градусов тепла.

Исходя из всего этого по совету специалистов было принято решение наряду с форсированным строительством тоннеля еще более форсированно строить обходной путь. И это было правильным решением. Строительство тоннеля опоздало против намеченных сроков на несколько лет, а обход позволил БАМу начать работу вовремя.

Большая работа была проведена в портах и с их коллективами по увеличению темпов разгрузки судов. Особого внимания потребовало ускорение разгрузки зерна, импортировавшегося для питания населения и нужд животноводства.

Минморфлот возглавлял опытный и авторитетный министр Т. Б. Гуженко, которому за руководство экспедицией ледокола «Арктика» на Северный полюс было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Минлесбумпромом руководили опытнейшие знатоки и организаторы лесного дела: сперва Василий Степанович Шалаев (избранный затем на пост председателя ВЦСПС), а впоследствии исконный лесопромышленник Михаил Иванович Бусыгин, на счету которого реконструкция и строительство нескольких лесоперерабатывающих и целлюлозно-бумажных предприятий СССР, в том числе и совместно со странами-членами СЭВ.

Минтрансстрой возглавлял И. Д. Соснов, его вклад есть в сооружении мостов и переходов на БАМе, других магистралях, портовых сооружениях и многих спецобъектах.

В апреле 1981 года было принято, несмотря на возражения Председателя Совмина П. А. Тихонова, решение направить меня в качестве посла в Республику Куба. Выше я касался отношений с Ф. Кастро, кубинским руководством и проблем, которые мне пришлось решать в 1981-1985 годах. Это, наряду с политическими, были в основном вопросы сооружения с советской помощью объектов, способствовавших развитию кубинской экономики и повышению обороноспособности этой страны. Я всегда питал к Кубе и кубинцам самые теплые чувства дружбы и симпатии. Следует ради истины сказать, что сотрудники отдела ЦК КПСС по связям с соцстранами, мои оппоненты и идейные противники из «антикитайской мафии», в порядке каверзы не разрешили мне прилететь с Кубы в Москву на похороны ни Л. И. Брежнева, ни Ю. Б. Андронова, продемонстрировав этим уровень своей человеческой и политической нравственности.

В 1985 году состоялся визит на Кубу советской делегации в составе Председателя Совмина СССР Н. А. Тихонова и секретаря ЦК КПСС по вопросам экономики Н. И. Рыжкова. В ходе этого визита был предрешен вопрос о моем возвращении в СССР на должность председателя ГКЭС. Я был вызван в Москву, Политбюро ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР утвердили меня в этом качестве. В декабре я вернулся на Родину и приступил к новым обязанностям. На Кубе в качестве посла меня заменил первый секретарь Свердловского обкома КПСС Ю. В. Петров.

ГКЭС не был для меня незнакомой организацией. Работая и секретарем ЦК, и зампредом Совмина — представителем в СЭВ, и куратором отраслей, я взаимодействовал с этой организацией, с первым заместителем ее руководителя А. И. Качановым по объектам, сооружение которых она обеспечивала. Относительно новым для меня было направление военно-технического сотрудничества. В освоении этого направления большую помощь мне оказывали заместитель председателя ГКЭС адмирал Ю. П. Гришин, начальник Инженерного управления В. А. Власов, начальник Главного технического управления С. Н. Краснов.

Существенно расширилась география моей деятельности. Она охватывала не только страны «ближнего зарубежья», но и Азии и Африки.

В подразделениях ГКЭС работали опытные специалисты. Были заключены, например, соглашения о техническом содействии в сооружении объектов береговой обороны с Индией, этой стране для освоения и практики плавсостава была передана в аренду подводная лодка сормовского производства, которую индусы назвали «Чакра».

Оказывалось техническое содействие и поставлялось оборонительное вооружение в Ливию, Алжир, Народно-Демократическую Республику Йемен, в Эфиопию, техническая и строительная помощь в сооружении промышленных объектов в Египте, Нигерии и т.д.

В большинстве этих стран мне довелось бывать и для обсуждения рода сотрудничества, и для достижения договоренностей о возмещении затрат (кредитов и поставок) советской стройки. По этим вопросам мне пришлось встречаться с Президентом Египта X. Мубараком, неоднократно с ливийским лидером — Муамаром Каддафи, с Президентом Эфиопии Менгисту Хайле Мариамом, с Эмиром Кувейта, с Президентом Ирака Саддамом Хусейном, с министром обороны Ирана Турканом и Министром иностранных дел Ирана Велаяти. Это в целом давало полезные результаты.

Довольно часто приходилось и раньше, и особенно теперь слышать о том, что-де СССР в советское время «за бесплатно» отдавал свою помощь, особенно оружие, развивающимся странам. Это не соответствует действительности.

Я в свое время поручил специалистам ГКЭС под руководством Ю. П. Гришина изучить этот вопрос.

Скрупулезные подсчеты однозначно показали, что стоимость ресурсов разного рода, отвлекаемых или направляемых на оказание технического содействия и даже безвозмездную помощь развивающимся странам, возвращалась нам в сумме, в 2,5 раза превышающей затраченное. И это естественно: мы «продавали» наши услуги по мировым ценам, которые были существенно выше внутренних народно-хозяйственных цен.

В январе 1988 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР об упразднении как самостоятельных субъектов Министерства внешней торговли, а также ГКЭС и создании объединяющего их Министерства внешнеэкономических связей СССР, министром которого я был назначен, как единого госоргана, объединяющего также руководство деятельностью подчиненных МВТ и ГКЭС внешнеторговых и внешнеэкономических объединений.

Была проделана необходимая работа по формированию аппарата союзного ведомства, сформированы зарубежные представительства, объединяющие торгпредства и представительства ГКЭС в зарубежных странах. Скажу, что в целом эта большая работа была проведена тактично в отношении кадров, носила деловой, спокойный характер. В результате был получен дружно работающий управляющий и исполнительный государственный организм, который был нацелен на увеличение объема товарооборота и повышение эффективности внешнеэкономической деятельности.

Так продолжалось до августа 1991 года, когда после выступления так называемого ГКЧП стал непреодолимым разгул анархистских, антисоциалистических, провокаторских сил, оборвавших процесс нормального развития страны и в политической, и в экономической областях. Справедливости ради следует сказать, что эти силы не получили должного отпора со стороны руководства СССР.

В результате — развал Великой державы, раздробление ее экономики, обнищание большинства населения.

И только ныне постепенно, но последовательно развивается процесс возрождения, но уже в рамках России. Как говорится, дай Бог, чтобы этот процесс постепенно включил в себя и страны СНГ.

Возможно, Вам будут интересны следующие статьи:

Количество общих ключевых слов с данным материалом: 1
№№ Заголовок статьи Библиографическое описание
41 Александр Дехтяр: мы тоже богаты, но чем-то другим Альтшулер И. Александр Дехтяр: мы тоже богаты, но чем-то другим [Электронный ресурс] : [о нижегородском архитекторе А. Дехтяре]. // Ветви на фоне неба, или под знаком весов. – 2006. – Режим доступа: http://vayenshtefan.ru/igor_altschuller_kniga.pdf (Дата обращения: 12.03.2015)
42 Юбилей в Чуяновском дворике Исаева С. Юбилей в Чуяновском дворике [Электронный ресурс] : [о жизни и творчестве С. Чуянова]. // Биржа плюс. – 2005. – 3 авг. – Режим доступа: http://www.birzhaplus.ru/a/view.php?ids=2043&id=433&izdanie=karyera_2005&gazeta=karyera&inc= (Дата обращения: 19.03.2015)
43 Архитектор Александр Дехтяр: «К столичности через нормальность!» Матвеенко Е. Архитектор Александр Дехтяр: «К столичности через нормальность!» [Электронный ресурс] : [о своей работе и Нижнем Новгороде]. // Полезная площадь. – 2004. – 17 дек. – Режим доступа: http://www.ppl.nnov.ru/content/7099 (Дата обращения: 14.10.2015)
44 Коссой Юрий Маркович Ваксман С.А. Коссой Юрий Маркович [Электронный ресурс] : [об ученом, Почетном гражданине Н. Новгорода]. – 2002. – Режим доступа: http://towntraffic.narod.ru/Russian/Personnels/Kossoy.htm (Дата обращения: 09.10.2015)

Страницы