Командир стрелкового батальона

На одном из участков Воронежского фронта, где наши войска готовились к наступлению в направлении города Россошь, в начале января 1943 года оборудовал свои позиции батальон капитана Ковалева.

Начинало смеркаться, когда капитан возвратился от командира полка на свой КНП.

Ознакомив заместителей с предстоящей боевой задачей, отдав соответствующие указания и назначив время для вызова командиров подразделений, Ковалев прилег, было, отдохнуть. Но заснуть не мог. Он думал о предстоящем бое. Нет, сам по себе завтрашний бой не страшил комбата. В боях он бывал уже много раз. Еще зимой 1940 года дрался с белофиннами в направлении Петсамо и более года с немцами на Мурманском направлении. Несколько месяцев проучился на командирских курсах «Выстрел» — и снова фронт. Но теперь ему предстояло воевать не как рядовому исполнителю, а командовать только что сформированным батальоном.  Вот что не давало спать Ковалеву? Ему вспомнилось, как сегодня командир полка ставил задачу. Он сказал, что разведкой боем надо выявить огневую систему врага. Наступать в направлении совхоза будет второй батальон — левый сосед Ковалева.

— Вам, капитан Ковалев, — говорил полковник, — поддерживать его огнем. Если второму батальону удастся овладеть совхозом, то ваш, третий, броском врывается в хутор и закрепляется. Особое внимание Пасюковке: оттуда может быть контратака.

Ковалев четко представил себе местность перед фронтом батальона. Впереди, в пятистах метрах, раскинулся хутор, за ним — станция Пасюковка на линии железной дороги Кантемировка — Россошь. Совхоз, о котором говорил полковник, находится перед вторым батальоном. Гитлеровцы, отброшенные на этот рубеж декабрьским наступлением войск Воронежского фронта, спешно строили оборону и подтягивали резервы.

Так и не уснул в эту ночь капитан Ковалев, слишком много было у него забот. Он успел побывать во всех подразделениях и к рассвету убедился, что батальон к бою готов.

...Бой шел с полным напряжением сил. Ковалев наблюдал, как пехота противника численностью до роты перебегала из Пасюковки в направлении совхоза. Было ясно, что гитлеровцы готовили контратаку во фланг второго батальона, прижатого к земле сильным огнем из совхоза. «Надо занять хутор, иначе нельзя помочь огнем соседу», — мелькнула мысль у Ковалева. Он хотел доложить о своих соображениях командиру полка, но на линии связи в это время устраняли повреждение. Капитан решил самостоятельно частью сил занять хутор. Стремительным броском подразделения его батальона ворвались в хутор, уничтожили там боевое охранение противника и огнем с места сорвали готовящуюся контратаку. Охваченный азартом боя, капитан приказал переместить и свой НП ближе к хутору.

— Товарищ капитан, связь налажена, вас вызывает 07, — доложил связист.

— Где вы находитесь?! — услышал Ковалев в трубке телефона взволнованный голос командира полка. «Ну, и влетит сейчас за хутор», — подумал Ковалев и, пользуясь кодом, доложил:

— Батальон овладел хутором. Нахожусь на южной окраине его.

Никакого «разноса» не последовало, напротив, действия Ковалева командир полка одобрил:

— Хорошо. Закрепиться на достигнутом рубеже, готовиться к отражению возможных контратак. Усилить огонь по совхозу.

Бой разгорелся с новой силой. Ковалев своими минометами и пушками помог подавить огневые точки врага в совхозе. Подразделения второго батальона ворвались в совхоз и с боем овладели им.

Итак, разумная инициатива, проявленная Ковалевым в этом бою, обеспечила выполнение боевой задачи полка. И это было отмечено командованием. Конечно, в положении командира батальона Ковалев не мог тогда знать, что эта разведка боем была тесно связана с подготовкой к Остро-гожско-Россошанской операции, являвшейся началом наступления советских войск на Курском и Харьковском направлениях. Ковалев знал тогда только одно, что наши войска готовятся к крупному наступлению. Он был горд сознанием исполненного долга, у него появилось больше уверенности в себе. Этот день явился как бы поворотным пунктом в боевой жизни Ковалева.

Окрыленный первой удачей, он вскоре зарекомендовал себя волевым, смелым, хорошо знающим свое дело комбатом. Его батальон участвовал в оборонительных сражениях, а затем и в наступлении войск Воронежского фронта под Курском. В бою Ковалев умел сохранить хладнокровие. Подвижный, подтянутый, энергичный, с автоматом и биноклем на шее, появлялся он в боевых порядках в критическую минуту и не раз восстанавливал нарушенное в ходе боя взаимодействие между подразделениями, проявляя при этом личную храбрость. За эту смелость и отеческую заботу бойцы батальона полюбили его, называя между собой «батей».

Раненный в одном из боев, капитан Ковалев был доставлен в медсанбат дивизии. Узнав о том, что его собираются эвакуировать в госпиталь, он просил оставить его для лечения на месте. И в медсанбате он, не теряя связи со своими людьми, знал о готовящемся наступлении и, почувствовав улучшение, ушел самовольно в батальон.

— Правда, мне тогда по этому поводу пришлось объясниться у большого начальника. Но зато вернулся вовремя и участвовал в наступлении, — вспоминает теперь Тимофей Федорович.

В сентябрьские дни 1943 года батальон Ковалева в составе 38-й армии Воронежского фронта с боями приближался к Днепру. Но путь к Днепру преграждала широкая, с быстрым течением Десна.

Осенний день уже приближался к концу, когда отряд Ковалева достиг прибрежных лугов Десны.

— Ваше приказание выполнено, товарищ капитан. Река и доступы к ней разведаны. Нашли кое-что для переправы, — доложил сержант — старший дозора, высланного комбатом вперед.

Ковалев, сопровождаемый сержантом, поспешил к реке. У берега, за густыми зарослями камыша, скорее угадывались, чем виднелись, затопленные рыбачьи лодки. Здесь же, на берегу, стоял подросток лет пятнадцати.

— Это Алеша — хозяин одной из лодок. Он нам еще днем показал их. Хорошо знает местность, — сказал сержант.

В сумерках Ковалев с заместителями осматривал вытащенные из воды лодки. Они оказались с изъяном и без весел.

Комбат распорядился найти среди бойцов бывших рыбаков и плотников.

Закипела работа: конопатили лодки чем только могли, мастерили весла.

— Переправляться будем на этих трех лодках. На каждой из них, по-моему, можно перевезти человек по двадцать с вооружением и снаряжением. Четвертую лодку в расчет не брать, она маленькая — будет в моем резерве. Продумайте и доложите план рейсов, — приказал капитан, обращаясь к начальнику штаба батальона.

Наступила темная осенняя ночь. Воды Десны казались смолисто-черными. Противоположного берега не было видно. Там царила тишина — ни ракет, ни выстрелов. Но Ковалев не верил этой тишине. Он не забыл напоминания командира полка, что отходившие к Днепру гитлеровцы имели приказ оказывать упорное сопротивление советским войскам, где только возможно принимать бой, чтобы ослабить наступательный порыв наших частей и выиграть время для отхода.

Пока шла подготовка к переправе, Ковалев, отозвав в сторону сержанта, сказал:

— В нашем распоряжении вот эта лодка, она может поднять шесть-семь человек. А шесть советских воинов, если с умом ими командовать, — большая сила. Ваша задача, — пользуясь темнотой, отправиться на тот берег и разведать его. При наличии там значительных сил противника вызвать панику в его расположении — отвлечь внимание от переправы, а небольшие группы уничтожить.

В напряженном ожидании шло время. Роты уже были готовы к переправе.

Неожиданно совсем недалеко от берега показалась возвращающаяся лодка. Она остановилась, не касаясь носом берега, чтобы не зашуршал песок. Ковалев шагнул навстречу.

— Берег охранялся постом наблюдения. Мы его уничтожили. Ниже по течению в одном километре слышен шум земляных работ. Сержант ведет наблюдение, — хриплым от волнения шепотом доложил разведчик.

В первый же день наступления наши части прорвали оборону врага и, развивая успех, вдоль поймы реки Ирпень углубились до 15 километров.

Уже смеркалось, когда батальон Ковалева после короткого, но жаркого боя овладел территорией детского санатория на окраине Пущи-Водицы. А на следующий день вышел в район бывшего артиллерийского полигона, севернее Святошина — пригорода Киева. Гитлеровцы, удерживая противотанковый ров, вели губительный огонь. Батальон залег. Артиллерия и минометы отстали, некому было поддержать продвижение батальона. Поэтому не случайно на наблюдательный пункт Ковалева прибыл заместитель командира дивизии.

— Через пятнадцать минут будет нанесен противнику сильный артиллерийский удар. Подготовьте батальон к атаке. Поддержим всеми огневыми средствами, — приказал полковник.

В направляющую роту пополз сам комбат, заместителя послал в другую. За пятнадцать минут батальон был подготовлен для следующего броска. Начался артналет. Вслед за последними разрывами снарядов батальон с криком «Ура!», «За Родину!» перешел в атаку. Гитлеровцы не выдержали натиск советских воинов, отошли на северную окраину Святошина. Батальон ворвался в село буквально на плечах отходящего врага и начал теснить его. Но враг упорно держал перекресток шоссе Киев—Житомир и железной дороги, проходящей восточнее Святошина.

— Перекрестком овладеть во что бы то ни стало. Организуйте атаку. Поможем огнем,— приказал опять заместитель командира дивизии.

Батальон в жаркой схватке овладел узлом дорог и, тут же организовав оборону, удерживал его до распоряжения старшего командира.

К исходу 5 ноября передовые части 38-й армии завязали бои на северной и северо-западной окраинах Киева. Батальон Ковалева в результате смелых и решительных действий на подступах, к городу в Киев ворвался одним из первых. Он вел уличные бои в направлении кинофабрики. Засевшие в здании фабрики немцы оказывали упорное сопротивление. Тогда Ковалев организовал взаимодействие с танками, наступающими правее его. Танкисты огнем своих пушек с места подавили огневые точки врага. Батальон возобновил атаку. Забросав гранатами подъезды и окна, бойцы ворвались в здание кинофабрики и в рукопашной схватке уничтожили засевших там гитлеровцев.

Очистив от противника кинофабрику, батальон Ковалева продолжал наступать. Уже было совсем темно, когда под разрывами  снарядов  врага,  между горящими домами,  через дворы, проломы в заборах и сады подразделения батальона первыми в дивизии вышли к зданию библиотеки Ленина и овладели им. Начальник штаба батальона старший лейтенант Молчанов — уроженец Дарницкого района, где он перед войной работал учителем, — хорошо знал расположение Киева. Теперь он оказывал неоценимую помощь своему комбату. Ковалев, вызванный по радио командиром полка, получил задачу овладеть зданием Дворца Советов. Батальон с ходу ворвался в помещение Дворца, расстреливая гитлеровцев, прикрывавших эвакуацию какого-то своего учреждения. В 23 часа 5 ноября Ковалев доложил по радио о выполнении задания. Шум боя постепенно удалялся к югу. Немецко-фашистские войска были выбиты из Киева.

— «Кама»! «Кама»! Я — «Ока», — вырвался звук из батальонной рации. — Поздравляю вас, всех бойцов и командиров, с освобождением столицы советской Украины, — говорил командир полка.

Этой ночью в одной из комнат Дворца Советов, при свете коптилки, сидели обессиленные четырехдневными беспрерывными боями, черные от копоти и грязи, командиры подразделений, комсорг, парторг и командование батальона. Они горячо обсуждали минувшие события и радовались своей победе. Собрались они по вызову комбата. Полк требовал список воинов, наиболее отличившихся в последних боях.

Несколько забегая вперед, нужно сказать: в одном из январских номеров 1944 года «Правда» опубликовала Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза большой группе воинов. В этом Указе порядковым номером 141 был записан Ковалев Тимофей Федорович — командир 3-го батальона 615-го стрелкового полка 167-й стрелковой дивизии. Этим же Указом присвоено звание Героя Советского Союза еще шести воинам батальона Ковалева. В числе их командир роты, командир взвода связи и пулеметчики.

— Семь Героев за освобождение Киева! — с гордостью говорили тогда бойцы батальона.

После освобождения Киева батальон Ковалева совершил марш на Вета-Почтовой. В этом районе, опираясь на подошедшие резервы, противник стал оказывать наступающим наших частям организованное сопротивление, он еще не отказался от желания сбросить с Киевского плацдарма наши войска. Особенно тяжелые бои с перешедшими в контрнаступление гитлеровцами наши части вели в районе Фастова.

Батальон Ковалева прикрывал шоссе Белая Церковь-Киев. 13 ноября в этом районе шли упорные и кровопролитные бои. Этот день на всю жизнь запомнил капитан Ковалев. Накануне он получил письмо от матери Домны Осиповны из недавно освобожденного от фашистской оккупации Монастырского района Смоленской области. Письмо принесло печальные вести — брата Никиту немцы казнили за связь с партизанами, потом стали преследовать отца и довели его до такого состояния, что он умер. Брат Григорий, добровольно ушедший на фронт, убит в бою с немецкими захватчиками.

Ковалев свернул письмо. Задумался. Вспомнил, как отец, согбенный летами и постоянными заботами, привел его к портному, прося взять в ученики. Родители очень хотели видеть своего Тимошу портным. Но у Тимофея жизнь сложилась совершенно по-иному. Он не раз с благодарностью вспоминал своего первого командира, сумевшего воспитать в нем любовь к Красной Армии.

— Я вас не тороплю, товарищ Ковалев, поезжайте домой, присмотритесь, подумайте и, если у вас появится желание, будете зачислены на сверхсрочную службу. Вы нужный нам человек, — заключил свою беседу командир, когда Ковалев уезжал домой с действительной службы. Тимофей тогда же и решил вернуться в армию...

— Что загрустил, Тимофей Федорович, — прервал его размышления заместитель командира полка по политчасти.

Ковалев рассказал товарищу о своем горе.

— Да, тяжело было там при немцах. Как вы думаете, если это письмо мы пошлем в редакцию нашей газеты? У нас ведь много бойцов из Смоленской области? — спросил подполковник.

Ковалев согласился.

Утром следующего дня во всех подразделениях дивизии бойцы читали на страницах дивизионной газеты письмо Домны Осиповны из освобожденной Смоленщины.

В этот день батальон Ковалева отразил несколько атак гитлеровцев. В течение всего дня капитан был в боевых порядках рот, воодушевляя подчиненных своею стойкостью. Батальон успешно удержал занимаемый рубеж и на сей раз.

Сейчас майору запаса Ковалеву 56 лет. Живет он в Автозаводском районе нашего города. Воспитал четырех сыновей. Один из них пошел по стопам отца — офицер Советской Армии, другой трудится на целинных землях, а двое живут с отцом, работают и учатся. Сам майор запаса Ковалев состоит в комитете содействия при районном военном комиссариате, выступает перед молодежью с фронтовыми воспоминаниями.

Словом, жизнь не позволяет ему считать себя в отставке...

А. АБДУРАШИТОВ