Экзамен держим в бою
Командир полка штурмовиков майор Матиков кратко изложил обстановку на фронте: по-прежнему затишье, бои местного характера, вчера вечером немецкий самолет-разведчик пытался проникнуть в сторону соседнего аэродрома, но был перехвачен нашими истребителями и сбит.
— Задание на день: заниматься по планам командиров эскадрилий. По-эскадрильно разойтись!
— Первая, за мной! — подал команду Елисеев и размашисто зашагал к капонирам, откуда, задрав носы, из- под сеток выглядывали самолеты-штурмовики. За Елисеевым пошли летчики и стрелки — народ молодой: по двадцать — двадцать два. Пилот Мурашов, широкоплечий, шумный, энергичный, спросил по пути:
— Товарищ капитан, опять будем заниматься повторением?
— Не повторением, а изучением района ближних целей.
На лице Мурашова выразилось разочарование. Елисеев искоса взглянул на него и улыбнулся — не секрет, что Мурашов недолюбливает заниматься по немой карте. Ему хочется настоящего дела, а пока нет боевого задания, он готов отрабатывать приемы бомбометания и стрельбы на полигоне и совершить облет района до линии фронта.
— Товарищ капитан, — не унимался Мурашов, — экзамен, что ли, устроили бы нам?
— Правильно, товарищ командир, — раздались голоса, — не мешало бы сделать экзамен.
Елисеева озадачило настроение летчиков. Ну, Мурашов понятно — уже имеет боевой опыт. В битве на Волге они вместе наносили удары по врагу в составе 142-го гвардейского полка штурмовиков. А вот остальные почти все с курсантской скамьи, прибыли в полк под Великими Луками. В начале апреля корпус перелетел сюда, на курскую землю, где по всем приметам назревает большое сражение. Как-то себя проявит в нем его эскадрилья?
У командирского самолета выстроились техники эскадрильи. Старший техник Сердюк, донбасский шахтер, сосредоточенный, на вид даже сумрачный, отдал рапорт капитану о состоянии материальной части. Со своими техниками он днюет и ночует у самолетов, у него всегда во всем порядок.
Елисеев приказал всем сесть на траву. Сел и сам. Вскинул серые, прищуренные глаза на Мурашова:
— Ты завел речь об экзамене. Поэтому тебя и спрошу первого. Что будешь делать, если тебе вдруг откажет компас?
— Как так откажет? — Мурашов недоверчиво посмотрел на командира: уж не шутит ли он?
— А так, начнет крутиться туда-сюда.
— Магнитная аномалия, — уточнил кто-то.
Никто не мог ответить, до какой высоты сказывается ее действие на компас. Елисеев обвел испытующим взглядом смущенных летчиков и начал:
— Я вам расскажу такой случай из своей инструкторской практики. Это было в тридцать восьмом году. Мы летели на Р-5, курсант — за пилота, я — у запасного управления. Возвращались из-под Белгорода на свой аэродром. Гляжу — те места, где на небольшой высоте компас отказывает. У нас высота тысяча, курсанту велю снизиться до пятисот метров. Только он это сделал, стрелка взбесилась. Курсант в растерянности: что такое?
— Куда теперь лететь? — спрашиваю его. Он начал мне показывать то одно, то другое направление. Говорю: поднимайся опять на тысячу. А у нас с вами в боевой обстановке наоборот может случиться, да так оно и будет, — к земле придется прижиматься. Вот, товарищи, вам и экзамен. Экзамен мы будем держать в бою, а сейчас, пока есть время, надо готовиться и готовиться к этому экзамену.
Закончился учебный день. Начали сгущаться вечерние тени. Летчики расположились в одном сарае, стрелки в соседнем: Елисеев. с летчиками. Вскоре все заснули. Лишь капитан лежал с открытыми глазами. Он снова и снова спрашивал себя, нет ли каких упущений в боевой подготовке эскадрильи. Потом вспомнил, что давно не получал писем от старшего брата, инженер-капитана первого ранга. Больше никого из родных у него нет. Они воспитанники детского дома, откуда сначала брат ушел в трудовую жизнь, затем и он, Николай. В первое время Николай работал печником, потом шлифовщиком на заводе. Участвовал в субботниках на строительстве Горьковского автозавода. Затем комсомол направил его в военно-техническое училище. Из училища прибыл на аэродром, расположенный под Харьковом. Вплоть до войны здесь проходила его служба в авиации. Сначала был младшим авиационным техником, обслуживал У-2. Но ему хотелось самому летать, и он в свободные часы чаще всего по вечерам, постигал летное дело! С 1938 года сам стал инструктором на разведывательных самолетах. Вот тогда-то он и изучил во всех направлениях обширную территорию вокруг Курска, Белгорода и Харькова.
Сон прервала автомашина, остановившаяся у сарая:
— Капитан Елисеев, срочно на КП полка, к заместителю командира дивизии.
В землянке, освещаемой коптилкой из артиллерийской гильзы, собралось командование полка. Стоя, командиры рассматривали карту, разложенную на столе. Тут был и Шутеев, заместитель командира дивизии штурмовиков. Взгляд у него пытливый, но с веселым лукавством. Елисеев знал его еще до войны по совместной службе.
— Ну, вот, Елисеев, — проговорил Шутеев, — пойдешь под Харьков наш аэродром бомбить.
Подошли летчики и стрелки эскадрильи. Шутеев продолжал:
— На аэродроме по данным разведки село до сотни самолетов Ю-88. Эскадрилье штурмовиков Елисеева под прикрытием «лавочкиных? бомбить «юнкерсы», поле вспахать. Елисеев, как будешь заходить?
— Со стороны кирпичного завода, товарищ подполковник, от солнца.
Последнее распоряжение Шутеева было: по радио не разговаривать.
Луна поднялась выше. Близился рассвет. Со штурмовиков уже сняты маскировочные сетки, опробованы моторы, проверено вооружение. Первая эскадрилья ждет команды на вылет.
Шутеев посмотрел на часы и сказал Елисееву?
— Командуйте.
— По машинам! На старт выруливать за мной!
Одна за другой машины поднялись в воздух.
Двенадцать штурмовиков двумя шестерками берут курс на Харьков. Сверху и с боков в лучах выплывающего из-за» земли огромного солнца поблескивают истребители прикрытия. Это первый боевой полет в cоставe всей эскадрильи. Елисеев то и дело посматривает на машины новичков — неплохо, даже очень неплохо выдерживают строй.
Пересекли линию фронта. Пока все спокойно. Показалось село Муром с его красной церковью, и вдруг, на тебе, в наушниках удивленный голос Тостановского:
— А ведь и правда, в Муроме церковь красная.
«Ах ты!..» — капитан мысленно обругал забывшегося летчика.
Свернули в сторону, подальше от аэродрома, где базировались немецкие истребители. Еще несколько маневров, и внизу показалась водонапорная башня — знакомый ориентир. Вот он — аэродром. И на нем «юнкерсы».
— Атакуем! — командует Елисеев по радио и идет в пикирование на правую сторону аэродрома. На какой- то миг увидел четырехэтажный дом, в котором когда-то жил. И тут же бросил бомбы и выпустил реактивные снаряды на фашистские самолеты.
Ухнули зенитки, но штурмовики на бреющем уже уходили от аэродрома. С поднявшимися «мессерами» завязали бой наши истребители.
Наш разведчик, пролетевший над немецким аэродромом, Зафиксировал восемь горевших самолетов и пожар ремонтных мастерских.
5 июля Матиков оповестил летный состав полка, что началось наступление немцев. К вечеру штурмовой полк получил задание: ударить по танкам, прорвавшимся под Белгородом у деревни Малая Игуменка.
Вылетели около девятнадцати часов. Немецкие танки обнаружили в Малой Игуменке, уничтожили четыре машины и сели на одном из наших аэродромов — ближе к фронту. В этот же вечер сюда сел еще полк штурмовиков.
Орловско-Курская битва развертывалась, в сражение вступали огромные массы людей и техники.
Теперь эскадрилья Елисеева совершала по два-три боевых вылета в день. Приходилось штурмовать и передний край немцев, и подходившие подкрепления, и аэродромы врага.
Под Прохоровкой 12 июля разгорелось гигантское танковое сражение.
Елисеев со своей эскадрильей под прикрытием шести истребителей летел бомбить вражеские танки. Уже недалеко до цели. И тут штурмовики увидели на встречном курсе, чуть-чуть левее, на той же высоте, немецкие одномоторные пикирующие бомбардировщики. Их десятка четыре. Генерал Рязанов, командир корпуса, как обычно, на передовой, чтобы в любой момент прийти на помощь своим штурмовикам. Он передает по радио:
— Елисеев, доверни влево!
Немецкие пикировщики теперь шли в лоб нашей эскадрилье; они, видимо, хотели устрашить своим численным превосходством. Hе тут-то было! Эскадрилья Елисеева сомкнулась, готовясь к лобовой встрече с врагом. Опять голос Рязанова:
— Так держать! — И вдруг, когда пушки и пулеметы могли бить только наверняка, скомандовал: — Бей их, сволочей!
Огонь наших «илов» смел несколько самолетов из первой десятки фашистских пикировщиков. Эскадрилья врезалась в последующие ряды, и тут Елисеев почувствовал сильный удар по машине. Но что с ней — смотреть некогда: внизу вражеские танки. Пошел в пикирование, другие самолеты за ним. Из пике вышел с трудом — понял — машина повреждена; по переговорному аппарату спросил стрелка Носкова, но тот молчит.
Елисеев еле дотянул до аэродрома, при посадке шасси заклинило, пришлось днищем проехать по земле. Да, машина отслужила. Немецкий истребитель снарядом снизу угодил в кабину стрелка, разворотил ее и убил Носкова.
К вечеру в полк прибыл генерал Рязанов. Подчиненные гордились своим прославленным командиром корпуса. А у Елисеева к генералу особое чувство — они земляки.
— Ну, как дела, Елисеев?
— Хорошо, товарищ генерал!
— Тринадцать штук вы сбили. Вот так их и надо! — Рязанов энергично тряхнул кулаком. — Привет от пехоты! — Обернулся к Матикову: — Из эскадрильи Елисеева представить всех к награде.
Врагу надломили хребет на Курской дуге. Советские войска перешли в решительное наступление. Штурмовики с неослабной силой продолжали выметать гитлеровцев с нашей земли. Елисеев получил новый «ил» — и опять за работу.
Летя на боевое задание, эскадрилья обычно проходила над командным пунктом Рязанова.
«Бомбить то, что сказано, — подтвердит он задачу. — Обследуй балку, взгляни на окраину... — и назовет два-три населенных пункта, где надо уточнить данные разведки, и тут же предупредит: — Смотри, выше два «мессера».
Однажды Елисеев только успел доложить Матикову о результатах полета, как телефонный звонок из дивизии: к линии фронта шла колонна «тигров», но куда-то скрылась; надо срочно вылететь и разыскать ее.
Майор Матиков и капитан Елисеев, каждый во главе шестерки «илов», полетели на поиски.
Елисеев осмотрел одну балку, обследовал другую, перелетел к третьей. Рязанов то и дело напоминает:
— Ищи внимательно, где-то здесь они скрылись.
— Нашел! — обрадовался Елисеев. — К кустам прижались, штук восемь.
— Бей их! — кричит Рязанов.
Елисеев бросил самолет в пикирование, за ним устремились остальные. Затем сообщил Матикову о месте нахождения «тигров».
Вскоре услышал голос майора:
— Ого, здорово вы их — три горят!
— Елисеев, — опять голос Рязанова, — большой хозяин (надо думать, командующий фронтом Конев) объявляет благодарность.
Елисеев, еще крепче сжимая штурвал, ответил по радио:
— Служу Советскому Союзу!
Когда освободили Харьков, штурмовики перелетели на свой аэродром. Но из эскадрильи Елисеева не всем было суждено прибыть сюда. Не вернулся из разведполета Мурашов, погибли летчики Живых, Крылов.
Наши войска занимали новые рубежи. Перелетал на новые аэродромы и корпус штурмовиков. Следующая перебазировка к Днепру. Елисеев едва успел сесть со своей эскадрильей, только что пополненной, как приказ: вылетать! У Днепродзержинска, на правой стороне Днепра, наши части захватили небольшой плацдарм. Немцы во что бы то ни стало стремятся сбросить десантников в реку. Вылетать! Но бомб нет.
Эскадрилья Елисеева поднялась в воздух и в критический момент поддержала пехоту пушками и пулеметами.
Во время Корсунь-Шевченковской битвы чаще всего приходилось летать парами. Погода стояла нелетная: то повалит хлопьями снег, то начнет сеять изморозь — воздух затянут белесой рябью, не поймешь, где земля, где небо. Однажды в этом хаосе Елисеев и Тостановский охотились за фашистскими транспортными самолетами Ю-52, на которых доставлялись окруженным немецким войскам боеприпасы и продовольствие и вывозились раненые офицеры. Одного «юнкерса» увидели на земле, он готовится к взлету. Метким попаданием зажгли его. Но этот день все-таки нельзя было назвать удачным — больше летчики ничего не обнаружили в сплошном снежном месиве.
После освобождения нашими войсками Кировограда штурмовой корпус генерала Рязанова стал называться гвардейским. Корпус участвовал в боях под Яссами, громил немцев во львовской операции. Последние его удары были по логову фашистского зверя — по Берлину.
В каждой из этих операций Елисеев принимал участие. В 1944 году он получил звание майора, стал штурманом полка. За войну он сделал 143 боевых вылета и все время был ведущим. За четырехлетний боевой труд Николай Трофимович Елисеев был награжден шестью орденами и пятью медалями. За героический подвиг, проявленный при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, 27 июня 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР он был удостоен звания Героя Советского Союза.
М. ВДОВИН
Возможно, Вам будут интересны следующие статьи:
№№ | Заголовок статьи | Библиографическое описание |
---|---|---|
51 | Минеев Дмитрий Михайлович (1916-1954) | Минеев Дмитрий Михайлович (1916-1954) // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981. – С. 169 |
52 | Москвичев Виктор Александрович | Москвичев Виктор Александрович // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 177 |
53 | Сергунин Иван Иванович | Сергунин Иван Иванович // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 238 |
54 | Буханов Алексей Дмитриевич | Буханов Алексей Дмитриевич // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981. – С. 45 |
55 | Васильев Владимир Васильевич (1911-1945) | Васильев Владимир Васильевич (1911-1945) // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981. – С. 50 |
56 | Волков Лазарь Григорьевич | Волков Лазарь Григорьевич // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981. – С. 58 |
57 | Исайко Михаил Анисимович | Исайко Михаил Анисимович // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 108 |
58 | Карпов Михаил Павлович (1906-1976) | Карпов Михаил Павлович (1906-1976) // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 113 |
59 | Козомазов Михаил Иванович | Козомазов Михаил Иванович // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 121 |
60 | Кузнецов Григорий Матвеевич | Кузнецов Григорий Матвеевич // Герои Советского Союза – горьковчане. – Горький, 1981.- С. 141 |