Девушка с портрета военной поры

"Ах, если бы наша газета была одноцветная!" — мечтательно вздыхаю я, держа в руках бесценную реликвию — старый карандашный рисунок. Тогда бы читатели увидели, как ласково синеют глаза юной красавицы в военной форме, как едва заметный румянец пробивается на щеках, как алеют сложенные бантиком губки, как золотятся легкие кудряшки... Такой Анна Ионовна КАТУНОВА была в далеком 43-м. Удивительно, но и спустя более полувека краски на портрете прекрасно сохранились — не выцвели, не потускнели! Видимо, любовь сберегла его — любовь, с которой фронтовой художник рисовал свою "модель", любовь, с которой его героиня 62 года хранила эту память о прошлом...

"...Жизнь словно исподволь готовила меня к профессии врача, — неторопливо начинает свой рассказ женщина, которую, несмотря на преклонный возраст, язык не поворачивается назвать старой. — Две мои тетки работали в городском морге, так что анатомического отделения я с детства не боялась. Одна из тетушек в мединституте готовила для профессора-судмедэксперта препараты. Прасковья Ивановна была сама аккуратность, профессор ее очень ценил. Я часто наблюдала за ее работой... Окончила десятилетку и в 1938 году поступила в Горьковский медицинский институт. Вскоре началась война, в 1942-м весь наш досрочный выпуск посадили в телячий вагон, привезли в Москву. Из столицы меня отправили в Реутово, а оттуда — в Воронеж. Здесь я впервые встретилась с войной лицом к лицу: никогда не забуду тех страшных бомбежек! Помню, в бомбоубежище все попадали друг на друга — такой силы была взрывная волна!.. Я была назначена врачом стрелкового батальона, стоявшего под Воронежем. Приехала, решила узнать, не нуждается ли кто во врачебной помощи. Захожу к солдатам — в синеньком платьице (обмундирование еще не выдали), в руке стетоскоп... "А это кто?" — уставились на меня бойцы. "Я ваш врач", — говорю. И слышу в ответ оглушительный взрыв хохота!.. Вот так врач — девчонка!

Меж тем враг наступал, наши части стали отходить. По ночам мы все ехали, ехали... В Борисоглебске сообщили: меня отправляют в Москву в резерв, а наш стрелковый батальон становится пехотным и направляется в Сталинград. "Счастливая вы, доктор, живой останетесь", — говорили мне солдаты на прощание.

В Москве на станции Сетунь в это время формировались два зенитных полка — в один из них я и была назначена старшим врачом. Как сейчас помню, бойцы в полку все как на подбор были бравые — молодые ребята из Ставрополья, из Буденновска; комполка Соболев – красавец-мужчина, стройный, высокий! В Сетуни мы погрузились и отправились дальше — на станцию Старая Торопа. Эту станцию охраняли полгода: в лесу были армейские склады. Наш медпункт обосновался неподалеку от железной дороги. Стали окапываться. Мне тоже вырыли яму. Раз слышу: "Доктор, в укрытие!" В небе — немецкие самолеты! Я насчитала 15. Прыгнула в окоп, голову поднимаю — прямо на меня летит бомба, во-от такой "поросенок"! Ну, думаю, все... Но бомба разорвалась метрах в двухстах от меня — попала в пулеметную роту. Помню первых своих раненых — двое их было. Один как сейчас перед глазами: солидный такой украинец — бежит, голова вся окровавленная... Это был командир роты. И вот тут я впервые почувствовала себя военврачом — девчоночья растерянность отступила в сторону. Мы с фельдшером быстро оказали раненым первую помощь и отвезли в медсанбат. После этой бомбежки я стала бояться самолетов со свастикой... Бомбили нас каждый день в пять вечера, как по расписанию. Наши зенитки серьезного отпора фашистам дать не могли — они были малосильные, так называемые  "дай-дай-дай".  Раз одна из них сбила вражеский самолет — это была большая удача! Ближе к весне нас снова сняли с места, вновь ехали, ехали...

Добрались до Усвят. В 4 километрах от этого местечка была деревня Андропово, совершенно пустая — все жители эвакуировались. Там мы и организовали свой медпункт. Варили в огромном чане ветки ели и сосны — готовили для бойцов отвар против цинги. Каждый день я ходила в Усвяты проведать живущих в землянках солдат: проверяла на вшивость, осматривала портянки, котелки... Солдаты и офицеры относились ко мне с большой симпатией: я была бойкая, общительная, играла на гитаре, пела — им очень нравилось, особенно песни "В землянке", "Жили два товарища на свете"... Ну, конечно, ухаживать пытались — дело молодое! Один офицер даже официальное предложение сделал... А раз иду из деревни — вдруг за спиной конский топот. "Вы куда, старший лейтенант?" Оборачиваюсь — начальник штаба пехотного полка. "Почему я должна вам докладывать?" — дерзко отвечаю. "А я знаю, — говорит, — вы в хозяйство Соболева". По дороге познакомились, разговорились... Михаил Михайлович очень красиво ухаживал: стоял май — он дарил мне букеты. Солдаты ревниво наблюдали за нами в бинокль: куда же мы пойдем? А мы ходили вместе в... столовую. Отношения наши были очень чистыми — ни поцелуев, ни объятий. Я говорила, что приехала воевать, а не крутить романы. Однажды зашла я к начштаба в землянку, а его молодой помощник — офицер усадил меня, взял цветные карандаши и начал рисовать. Так на свет появился этот портрет..."

Много фронтовых дорог пришлось исколесить полковому врачу Катуновой, много испытаний выпало на ее долю. Под Вележем полк попал под обстрел, погибли два санинструктора. Под Белым пуля фашистского снайпера угодила командиру части прямо в сердце (фонтан крови!), помощь врача уже не потребовалась... Когда служила в саперно-минерном полку, на ее глазах солдат подорвался на мине — молодого парня буквально разорвало на части. А когда полк стоял в болотистой местности, девушка заболела малярией...

Вернувшись в Горький, Анна стала работать в госпитале, разместившемся в школе. Готовила безногих инвалидов к протезированию: каждый день измеряла сантиметровой лентой культи... В госпитале Аня познакомилась с офицером-азербайджанцем по имени Маис, он тоже лишился ноги. На русский лад его, как и первого ее поклонника, звали Михаилом... Сейчас сыновьям Анны Ионовны, братьям-близнецам Юрию и Валерию, за пятьдесят, оба они Маисовичи, но одного из них друзья зовут по-простому — "Михалыч"...

В 1947 году А. В. Катунова поступила на работу в медсанчасть ГАЗа, была цеховым врачом. Затем ее назначили заведующей отделением поликлиники 37-й больницы, потом — заведующей поликлиникой и наконец — главврачом больницы №37. Целых 17 лет, вплоть до 1975 года, проработала Анна Ионовна в этой должности. Коллеги ценили опытного медика, большим уважением пользовалась она и в горздраве. По торжественным дням грудь ветерана медслужбы капитана Катуновой украшают боевые награды: орден Отечественной войны II степени, медали Жукова, Красного Креста, юбилейные. "У нас в роду четверо врачей, — говорит ветеран, — я, моя двоюродная сестра, племянница и внучка Оксана. Династия!" Сейчас Анне Ионовне 84 года, она бодра: у нее прекрасная память (говорит, правда, что зрение подводит...) приветлива, интеллигентна. Она мать четверых детей, бабушка четверых внуков и прабабушка пятилетнего правнука Ромочки. Недавно к наградам А. В. Катуновой прибавилась еще одна — медаль "60 лет Победы в Великой Отечественной войне". Поздравляем вас, дорогая Анн Ионовна, и низко кланяемся за ваш ратный и мирный подвиг!

Маргарита ЕГОРОВА
• Рисунок и фото
из личного архива