Даниил Трифонов: «Важна концентрация на музыке»

Интервью с пианистом перед встречей в Чикаго.

Краткая биографическая справка.

Даниил Трифонов родился в 1991 году. Учился в детской школе искусств № 18 [Автозаводского района] Нижнего Новгорода (педагог — Татьяна Рябчикова). С 2000 по 2009 год учился в Московской музыкальной школе имени Гнесиных по классу Татьяны Зеликман. С 2006 по 2009 год занимался композицией в классе Владимира Довганя. С 2009 года — студент Кливлендского института музыки по классу Сергея Бабаяна. Стипендиат фонда Наума Гузика (NahumGuzik Foundation). Лауреат международных фортепианных конкурсов. Официальный сайт пианиста — http://www.daniiltrifonov.ru/.

Даниил Трифонов. Сегодня имя этого молодого пианиста знакомо всем любителям фортепианной музыки. За последние два года он стал лауреатом сразу трех престижных международных конкурсов. Вот летопись достижений пианиста.

Октябрь 2010 года — Третье место и специальный приз за лучшее исполнение мазурки на международном конкурсе пианистов имени Фредерика Шопена в Варшаве.

Май 2011 года — Первый приз, приз зрительских симпатий, приз за лучшее исполнение камерной музыки и приз за лучшее исполнение произведения Шопена на международном конкурсе пианистов имени Артура Рубинштейна в Тель-Авиве.

Июль 2011 года — Гран-при, приз за лучшее выступление с камерным оркестром и приз зрительских симпатий на XIV международном конкурсе пианистов имени П. Чайковского в Москве. Сегодня Трифонов нарасхват, он играет с лучшими оркестрами и музыкантами на самых престижных сценах мира. В конце июля состоялись выступления пианиста на музыкальном фестивале в Вербье (Швейцария). Трифонов исполнил двадцать четыре этюда Шопена и Второй концерт Ф. Шопена для фортепиано с оркестром. Рецензии на выступления Трифонова были прекрасные, но самого музыканта больше всего тронуло то, что его пришли послушать многие выдающиеся музыканты. Со многими из них он встретился впервые. В начале августа Трифонов впервые выступил с Кливлендским симфоническим оркестром. После концерта он сказал: “Это — необычайно ответственные и талантливые музыканты. У меня остались незабываемые впечатления от нашего совместного музицирования”.

В планах Трифонова на осень — концерты с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, Бостонским и Чикагским симфоническими оркестрами. 15 и 17 ноября в Чикагском симфоническом центре Трифонов будет солировать в Первом фортепианном концерте П. Чайковского. А уже через несколько дней, 19 августа, на старейшем в Северной Америке музыкальном фестивале “Равиния” в пригороде Чикаго Хайленд-парк состоится сольный концерт Даниила Трифонова. В программе — Соната № 3 А. Скрябина, Три сказки Н. Метнера, Три танца из балета “Жар-птица” И. Стравинского — Г. Агости, “Образы”, тетрадь первая К. Дебюсси и Двенадцать этюдов Ф. Шопена.

Перед дебютом в Чикаго — эксклюзивное интервью пианиста. Разговор с музыкантом начался с моего вопросао программе предстоящего концерта.

— Шопен и Скрябин с детства были моими любимыми композиторами. В Гнесинской школе с этими именами была связана значительная часть репертуара. В пятнадцать лет я участвовал в конкурсе пианистов имени Скрябина, потом был шопеновский конкурс в Варшаве.

— Святослав Рихтер говорил: “Шопена надо играть так, чтобы получилось нечто неожиданное; тогда будет хорошо”. А как вы играете Шопена?

— Сложно описывать собственную интерпретацию словами. В Шопене я стараюсь достичь спонтанности лирических решений. При этом необходимо оставаться чутким к тем микроизменениям красок и настроений, которые заложены в музыке.

— Шопен и Скрябин знакомы вам с детства, а вот Дебюсси и Метнера я в вашем репертуаре прежде не встречал. Это новые для вас имена?

— Метнера я играл еще в Гнесинской школе, а вот первая тетрадь “Образов” Дебюсси — это первое для меня произведение французского композитора.

— По какому принципу вы подбираете репертуар?

— Очень важно находить баланс между произведениями, которые в техническом плане таят в себе некий вызов, и сочинениями, созвучными с душевной палитрой исполнителя. Выбор репертуара, который меняется каждые полгода, всегда тесно связан с педагогом. Я обговариваю с Сергеем Бабаяном мои будущие программы.

В финале XIV Московского международного конкурса имени Чайковского трое из пяти участников исполняли Третий фортепианный концерт С.Рахманинова, а Бабаян посоветовал Трифонову сыграть Шопена. Он сказал: “Докажи, что можно сыграть Шопена и победить. Стань первым, кому это удалось”. Трифонову это удалось.

— В вашем репертуаре я не нашел современных произведений. Вы сознательно игнорируете новую музыку?

— Я люблю слушать современную музыку, и мой педагог Сергей Бабаян много ее играет. Но пока я концентрируюсь на классическом репертуаре.

Даниил Трифонов родился в музыкальной семье. Бабушка — дирижер хора, мама — теоретик музыки, папа — композитор. Даниил рассказывает: “Пианино было дома всегда. До пяти лет я не проявлял никакого интереса к этому инструменту, а потом вдруг стал сочинять. Родители обнаружили у меня абсолютный слух и решили отдать в музыкальную школу”. С тех пор жизнь Даниила была предопределена…

— Вы помните ваши первые музыкальные впечатления?

— Помню свое любопытство, с которым я разбирал новые сочинения, и отсутствие какой бы то ни было прагматической направленности и амбиций. Мне просто было дико интересно этим заниматься. Случались всякие казусы. Например, ярким впечатлением детства было выступление с Нижегородским академическим симфоническим оркестром. Мне было восемь лет, я играл первую часть Семнадцатого концерта Моцарта, и во время выступления у меня выпал молочный зуб.

Когда родители увидели прогресс в игре сына на фортепиано, семья тронулась с места и отправилась в Москву. Даниил продолжил обучение в Гнесинской музыкальной школе в классе Татьяны Абрамовны Зеликман.

[Из воспоминаний Т. А. Зеликман:

— Да, я сразу поняла, что мальчик талантливый. Но чего он достигнет в будущем, предвидеть было, конечно, невозможно. Любой родитель не может знать, что ждет его ребенка — он лишь старается сделать все возможное для его развития... Данилка (так зовут его домашние) приехал ко мне из Нижнего Новгорода девятилетним, но уже играющим на рояле. Его родители поняли, что ему нужно учиться в Москве, в такой школе, как наша — Одиннадцатилетка имени Гнесиных. Обменять свою квартиру им удалось только на жилье в подмосковном городе Железнодорожный. Оттуда Даник вместе с мамой отправлялся на маршрутном такси до станции, затем — электричкой до Курского вокзала, а там еще на метро. Полтора часа на дорогу в один конец! Родители принесли себя в жертву одаренному сыну — это совершенно очевидно.

— Они кто по профессии?

— Оба — музыканты. Отец был композитором, я говорю был, ибо, переехав в Подмосковье, он стал заниматься маркетингом, потому что своей профессией он не мог обеспечить даже транспортные расходы сына и жены. А мама Диниила закончила теоретический факультет Нижегородской консерватории, преподавала в этом городе, а, оказавшись в Подмосковье, занималась только тем, что возила сына в школу, несколько часов ожидала, когда кончатся его занятия, и везла его обратно.

— Моя дочь, как вы знаете, тоже выпускница школы имени Гнесиных. В то время она называлась десятилеткой...

— «Десятилетка» — старое название специальных музыкальных школ в нашей стране. На самом деле уже давно в этих школах 11 классов плюс так называемая «нулевка» — подготовительные классы, где дети могут заниматься с пяти или шести лет, то есть за год или два до поступления в первый класс. Теперь, в результате бесконечных экспериментов с нашим образованием, в наших школах после третьего класса сразу идет пятый (смеется). Хотя, по сути, количество музыкальных классов осталось тем же, последним классом стал двенадцатый].

— Мы хотели попасть только к ней. До переезда в Москву я несколько раз приезжал к Татьяне Абрамовне, играл свой репертуар.

— Какие “особые приметы” выделяют ее среди педагогов?

— Огромное внимание к мельчайшим деталям, фактуре, фразировке исполняемого произведения, вдумчивое, серьезное отношение к музыке.

— И никакой конкурсной “муштры”?

— Татьяна Абрамовна меня берегла от частого выступления на конкурсах. Единственный конкурс, на котором я участвовал в то время, был телевизионный конкурс канала “Культура” “Щелкунчик”. Потом, в шестнадцать лет, я победил на конкурсе республики Сан-Марино, и с этого времени началась моя концертная деятельность.

У Татьяны Абрамовны Даниил Трифонов проучился девять лет, а потом в его жизни появился Кливлендский институт музыки (консерватория). По совету Татьяны Абрамовны Трифонов учится в классе Сергея Бабаяна.

— Я ценю Сергея Бабаяна как музыканта и педагога. И Зеликман, и Бабаян — представители разных ветвей одной фортепианной школы Нейгауза, только от разных учеников. Зеликман — ученица Теодора Гутмана, Бабаян — Льва Наумова и Веры Горностаевой. Учебу я начал с классической программы (бакалавриат), учил теорию музыки, историю музыки, другие предметы. Но эта программа требует постоянного присутствия, а с моими разъездами такое невозможно. После конкурса Шопена, который длился месяц, и месяца гастролей я перешел на специальную программу “Artist Certificate” для концертирующих артистов. Сейчас у меня гибкий график и меньшее количество обязательных предметов.

— Неужели после Гнесинской школы вам еще было чему учиться?

— Сольфеджио и гармония преподаются в Гнесинской школе на высочайшем уровне. После приезда в Кливленд я за полгода сдал курс, рассчитанный на два-три года… Зато были сложности, связанные с языком. У меня не было опыта общения. Пришлось брать английские курсы, сдавать TOEFL. Всегда есть чему учиться…

— Я понимаю, что вас уже замучали вопросами о трех конкурсах, после которых вас узнали во всем мире, но тем не менее не могу не спросить о них. Какой из них — Шопена, Рубинштейна или Чайковского — был самым трудным для вас?

— Пожалуй, конкурс Чайковского. Я на нем выступал после конкурса Рубинштейна и поездки по Израилю в качестве лауреата. Мне пришлось там играть четырнадцать концертов в течение пятнадцати дней. На следующий день после последнего концерта я прилетел в Москву и в тот же день уже выбирал рояль к конкурсу Чайковского. Не было даже малейшей передышки! Самым трудным было выдержать этот ритм. После окончания конкурса отходил еще в течение нескольких недель.

— Я беседовал с пианистом Кириллом Герштейном, и он сказал, что воспринимает конкурсы как необходимое условие фортепианной карьеры. А зачем вы участвуете в конкурсах?

— Если от конкурса к конкурсу выступать с одной и той же программой, то они никакой пользы не принесут. Для меня конкурс является отличной возможностью подготовить новый репертуар. Вот, например, конкурс Шопена. Я к нему начал готовиться за год. Надо было подготовить три часа музыки Шопена, из которых большинство произведений были для меня новыми. Для конкурса Чайковского я выучил Двадцать третий концерт Моцарта, сочинения Шумана, Первый концерт Чайковского и Двенадцать этюдов Шопена, опус 25. Я рассматриваю игру на конкурсе как возможность показа нового репертуара перед очень требовательной публикой.

— Очень часто мнение публики не совпадает с мнением членов жюри. У каждого свои вкусы, пристрастия. В искусстве все относительно…

— При этом не менее часто мнение публики совпадает с мнением жюри, а иногда мнение одной части публики не совпадает с мнением другой. Но все же есть определенные критерии, по которым можно понять уровень музыканта вне зависимости от музыкальных привычек, вкусов или школы. Не знаю, надо побыть “в шкуре” члена жюри. У меня было несколько предложений судить юношеские конкурсы, но мне сейчас намного интереснее учить новые произведения, чем судить других. Может быть, в будущем…

— До начала конкурса Чайковского Валерий Гергиев говорил, что всех лауреатов ждут четырехлетние контракты на выступления с лучшими оркестрами в лучших залах мира. Прошел год, и, судя по вашему гастрольному графику, Валерий Абисалович выполнил обещание…

— После окончания конкурса Валерий Абисалович пригласил меня на гала-концерты победителей в Баден-Баден, Барбикан-холл (Лондон) и Карнеги-холл (Нью-Йорк). А для следующих концертов с Гергиевым я специально выучил Рапсодию на темы Паганини Рахманинова, Второй концерт Глазунова, Первый концерт Листа, Первый концерт Прокофьева. В Москве конкурсантов слушали представители ведущих мировых концертных агентств “Opus 3”, “Intermusica” и “Japan Arts”. После окончания конкурса они выразили готовность сотрудничать с лауреатами, и появилось большое количество приглашений из разных стран.

— Кто повлиял на ваше музыкальное развитие?

— Мои родители и педагоги. Я особенно ценю в них бескомпромиссность в музыкальных решениях и честность.

— Какие пианисты служат для вас кумирами в фортепианном искусстве?

— На уроках Татьяны Абрамовны я часто слушал записи великих пианистов прошлого: Игнаца Фридмана, Сергея Рахманинова, Владимира Горовица, Альфреда Корто, Артура Шнабеля. Все они являются моими кумирами.

— Слушая записи, вы заимствуете их манеру?

— Иное видение произведения другими исполнителями может только обогатить интерпретацию, подчас вырваться из плена собственных заблуждений. Но копировать других не стоит. Имитация никогда не заменит интерпретацию. Все равно любой материал должен быть пропущен через себя. Мы исполняем не просто ноты — мы выражаем образы и эмоции композитора. И вот здесь проявляется индивидуальность. Все равно сыграть так, как бы хотел композитор, не представляется возможным. Многие композиторы как раз были известны открытостью к новым трактовкам. Необходимо доверяться естественному музыкальному течению и иметь почти детскую непосредственность в реакции на музыкальный материал.

— Выходя на сцену, вы думаете о том, какое впечатление вы произведете на публику, или это уходит на второй план?

— И не на второй, и не на третий, а куда-то глубже. Нужно научиться полностью абстрагироваться от всего того, что выставляет вперед исполнителя, а не композитора. Прежде всего важна концентрация на музыке. Нужно быть честным с музыкой. Игра, рассчитанная исключительно на внешний эффект, зачастую убога во вкусовом отношении. Не продавать душу дьяволу — это, конечно, очень громко звучит, но только так можно добиться определенного уровня в искусстве.

— Какой вид музицирования вам ближе: сольный концерт, концерт с оркестром или камерное выступление?

— Интересен любой вид музицирования. Если рядом замечательный оркестр, дирижер или камерные исполнители, то совместное музицирование обогащает и приносит дополнительные эмоции. Сольное выступление имеет немного другую специфику, основанную на большей сосредоточенности, уединенном погружении в музыку.

— Где вам комфортнее выступать: в России, Америке или Европе?

— В России большое количество зрителей с “чуткими ушами”, в Германии всегда чувствуется атмосфера абсолютного внимания и уважения к музыке. Это необычайно культурная страна. Вот уж где никогда не зазвонит телефон! Я очень люблю американскую публику — эмоциональную и позитивно расположенную к артисту. Очень необычным опытом было для меня выступление в Рио-де-Жанейро. Я был поражен теплотой, открытостью, коммуникативностью публики.

— Не только футболом интересуются!

— Нет, у них столько хороших пианистов…

— Вам нравится Кливленд?

— Очень. Может быть, он не обладает такой притягательностью в плане активной, бурной жизни, как Москва или Нью-Йорк, зато притягивает почти медитативной концентрацией на творчестве. В Кливленде есть возможность углубиться в новый репертуар. Такой возможности в других местах найти трудно. Сейчас я приехал в Кливленд на каникулы и готовлю новую программу: Третий концерт Рахманинова, Второй концерт Прокофьева, си минорную Сонату Листа, Прелюдии Шопена, Вторую сонату Скрябина.

— Какие же это каникулы, если вы готовите новую программу?!

— Если у меня отобрать инструмент на несколько дней, мука будет нестерпимой. Я могу себе позволить один день отдыха, не больше. После этого наступают активные занятия. Я занимаюсь от шести до восьми часов в день, когда на каникулах. Во время концертных турне время сокращается до четырех — максимум пяти часов.

— Сколько концертов в год вы играете?

— В следующем сезоне у меня запланировано сто десять концертов. Весь сезон уже расписан.

Несмотря на максимальную погруженность в музыку, Даниил Трифонов не выглядит затворником. Он любит заниматься спортом, предпочитает плавание и бег. Любит футбол, смотрел трансляции с Олимпийских игр. А главное увлечение Даниила — живопись.

— Стараюсь не пропускать художественных выставок. Огромное впечатление на меня произвела большая выставка картин Рембрандта в Кливлендском музее искусств.

— Будете в Чикаго — рекомендую посетить Арт-институт.

— Я знаю. В прошлый раз собирался сходить, но не хватило времени. Когда я первый раз приехал в Нью-Йорк, первым делом пошел в Метрополитен-музей и в Коллекцию Фрик.

— Сколько вам еще учиться в Кливленде?

— Следующий год у меня выпускной, но я хочу продолжить обучение у Сергея Бабаяна.

— Планов остаться в Америке пока нет?

— Сейчас сложно строить планы на будущее. Я рад возвращаться в Россию, где живут мои родители и друзья, но при этом мне очень комфортно в Америке. Здесь мой педагог, моя девушка, мои новые друзья — целая интернациональная команда. Так что можно сказать, что сейчас у меня два дома.

— Удачи вам, Даниил, и до встречи в Чикаго!

Сергей Элькин