В начале было…

В 1967 году я окончил восемь классов общеобразовательной школы и собирался продолжить обучение в новой десятилетке (наша была восьмилетней). Но мне чего-то все же не хватало. И в один из летних дней я пришел в редакцию газеты «Автозаводец». Тогда она находилась на проспекте Октября (в прошлом проспект Сталина) в доме № 9. До этого в «Автозаводце» не было опубликовано ни одной моей заметки (кстати, и в других газетах тоже), никого я там не знал. До сих пор не могу вспомнить, почему я пришел туда. Но ведь были же какие-то побудительные мотивы.

Может быть, сказалось то, что по пионерским своим поручениям,  наряду с тем, что собирал макулатуру, металлолом, был защитником природы, я принимал участие в выпуске классных (не в том смысле, что отличных) стенных газет. Они «стряпались», обычно, к праздникам: сначала к годовщине Великой Октябрьской революции, к Новому году, затем к 23 февраля, 8 Марта, а к 1 Мая и Дню победы — в одном выпуске. Наклеишь вырезанные из журналов картинки, перепишешь из календаря несколько расхожих фраз, и — на ватманский лист, и — на стенку. Кнопочками.

Как низка была планка школьного борзописания! Это вам не пушкинский Лицей, не рукописные издания школяров XIX века. Это было подобие настенного творчества со знаком «минус». И все в школе (дети и взрослые) это понимали, но снисходительно принимали.

Я старался найти интересные, неожиданные факты (О! Полноводна «река по имени Факт»!), копался в «Детской энциклопедии» (мама купила мне в детстве это издание, а затем и БСЭ), листал журналы и газеты. Хотел сделать школьную стенновку познавательной и уже этим полезной для возрастающего самоопределения себя любимого и своих сверстников. Это сейчас я так формулирую неосознанную тогда, интуитивную свою деятельность на поприще стенной журналистики школьного разлива…

И вот с таким-то багажом я переступил порог редакции. Спросил у проходящего мимо меня сосредоточенно-озабоченного мужчины, как мне найти, кто бы мне объяснил, как, так сказать, стать журналистом или, в крайнем случае, чем-то полезным для газеты, и вообще… И мне указали рукой на одну из дверей в длинном коридоре.

В небольшом кабинете теснились столы, и за одним из них мягкой, недоуменной поначалу улыбкой меня приветила женщина, как потом оказалось, заведующая отделом писем, быта, культуры и спорта Екатерина Погодаева («Баба Катя» — так ее, ветерана газеты, за глаза называли сослуживцы). Она доброжелательно выслушала мои сбивчивые объяснения, оценила мой юношеский порыв и нетерпение сию же минуту быть полезным обществу и утешила тем, что готова благосклонно принять от меня заметки, корреспонденции и прочую газетную продукцию. Так, по-взрослому, со мной мало еще кто разговаривал, и я оценил ее сочувственное отношение ко мне.

«Баба Катя» (а ей, наверное, не было и сорока) посоветовала мне начать с малого: давать информацию о своей школьной жизни, а для теоретического освоения газеты обратиться в «Ленинскую смену», областную молодежную газету, где как раз шел набор на курсы комсомольских корреспондентов. Она показала мне заметку в «ЛС», где говорилось об этих курсах, объяснила, какие документы надо подготовить для поступления. И, окрыленный надеждами, обласканный вниманием, я вышел из редакции совсем другим человеком, не таким, каким был до этого светлого часа. Я ощутил, что приблизился к тому, чтобы стать человеком общественным. Или, как сейчас говорят, публичным.

У своего классного руководителя учителя физики (в школе-восьмилетке) Николая Александровича Кабанова испросил и получил характеристику. Написал заявление по заданному образцу. И стал слушателем факультета комсомольских корреспондентов при газете «Ленинская смена». Собралось нас таких около сотни. На выпуске через год осталось человек пятнадцать. Пятерых с «красными дипломами» рекомендовали сразу на второй курс двухгодичного Горьковского городского Университета рабочих корреспондентов при областном отделении Союза журналистов СССР и редакциях газет «Горьковская правда» и «Горьковский рабочий». Среди этих пятерых был тогда и я.

Но это не столь важно. Главное — каким замечательным был этот год, школьный учебный год 1967- 1968 годов!

Учась в девятом классе общеобразовательной школы, один раз в неделю я попадал в мир, где было иное, не школьное окружение, другие взаимоотношения с людьми, которые были пусть и не намного, но старше меня, и, тем не менее, считали меня ровней. Это льстило самолюбию, но и дисциплинировало. Я, действительно, был тогда единственным школьником среди студентов, молодых рабочих и служащих, зачисленных на факультет комсомольских корреспондентов. Помогло рекомендательное направление газеты «Автозаводец» (Спасибо тебе, «Баба, Катя»!).

Воспитанный в духе времени («Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей…»), во всем я видел повод для своего пристального внимания, каждый, вроде бы, пустячок пытался возвысить до общественно-значимого факта. Мне даже сиюминутное казалось тогда важным и преисполненным высокого смысла, и голову кружило от невысказанности. Что я тогда умел? Да, практически ничего не умел. Начинал с нуля. Фиксировал каждый свой шаг. Не в том смысле, что свой, а в том, что, даже случайно попав на какое-то мероприятие, в какую-то ситуацию, я торопился об этом поведать обществу. А что?! Никто бы мне не позволил занимать газетную площадь ничего не значащими словами, бессодержательной информацией. Видимо, информация все-таки что-то значила. Выйдя из эйфории тех лет, могу сказать, что это было время осознания, что вроде бы малозначимый человек, оказывается, может быть интересен и заметен в человековращении.

В конце 60-х в «ЛС» нашими преподавателями были тогдашние местные мэтры от журналистики: Станислав Шевердин, заведовавший идеологическим отделом «ЛС» (он проводил дискуссии в рубрике «Резонанс», а потом, несколько лет спустя, уехал в Москву в журнал «Молодой коммунист», позднее возглавлял журнал «Трезвость», недоброй памяти политического курса Михаила Горбачева); Вячеслав Редин, заведовавший отделом информации (позднее собкор газеты «Труд». Я его тогда удивил: встретился с приехавшим в наш город Яковом Федотовичем Павловым (знаменитый «дом Павлова» в Сталинграде военных годин), взял у него эксклюзивное интервью. Редин тогда сказал: «Ну ты даешь! Я и не знал, что Павлов приехал к нам…» Встречался я и с начальником 10-й полярной экспедиции Михаилом Емельяновичем Острекиным, взял у него автографическое пожелание горьковчанам…

Я был «прикреплен» к отделу информации, шефом у меня был именно Редин. Отношения у нас были добрые, простые. И эпиграмма, которую я тогда написал, это «доказательство от противного».

Шеф сегодня зол и бледен.

Смят листочек с интервью,

И кричит комкорам Редин:

«Породил вас, и убью…»

Среди наших преподавателей были еще Наталья Тюрина, корреспондент отдела комсомольской жизни «ЛС», позже уехавшая в «Комсомольскую правду», Михаил Марин, собкор газеты «Советский спорт». Он, кстати, сразу  не бесперспективно «запал» на моего сокурсника Владимира Молчанова: тот написал репортаж с хоккейного матча, не будучи на стадионе «Торпедо» — не пустили безбилетника (билеты были в дефиците), так он написал репортаж «на слух», по реакции болельщиков. Кстати, в радиусном доме и отражаясь от него — знаю на собственном опыте, поскольку жил я там — стекла дрожали, когда болельщики орали на стадионе (почти за километр от радиусного дома): «Го-о-ол!»

Учителя у нас были крепкими, кадровыми журналистами той еще, советской школы, где не было компромиссов между мастерством и совестью. О чем можно было еще говорить, если не о своем отношении к современности?! Это сейчас кажется, что современность — нечто эфемерное, ускользающее. Есть, мол, злободневное, животрепещущее, не терпящее промедления, а современность — извините — нонсенс… Но тогда, в те благословенные времена, современность воспринималась как нечто непреходящее, укорененное на традициях высокой нравственности и устремленное в светлое, обязательно светлое будущее. Вот хотя бы названия моих школьных сочинений 1967 года на свободную тему: «Моя советская Родина», «Маяковский — наш современник»… Что же вы хотите?!

О чем я тогда писал свои заметки? Меня наставляли в ту пору штатные журналисты «Автозаводца»: Сергей Чуянов просил высказаться о прочитанных только что изданных книгах; Анатолий Смыков, спортивный обозреватель, просил, чтобы я написал о проблемах юношеского физкультурного движения. И я стал своим человеком среди конькобежцев спортклуба «Торпедо», воспитанников тренера Владимира Акилова, в числе которых были мои друзья-одноклассники, тогда почти мастера спорта, Витя Бураков, Володя Суворов, Боря Добрынин. Я отмечал каждый их шаг к новым рекордам. Анатолий Гринес «окунал» меня в мир искусства. С его благословения я общался с театральной студией Дома культуры школьников (тогда режиссером-постановщиком была Валентина Ивановна Гришина), даже сыграл там эпизодическую роль в спектакле, углубленно изучал историю жанра, чтобы написать о студии пантомимы при Дворце культуры ГАЗ, которой руководил Валерий Мартынов, а Анатолий Малофеев был его «подельником» (потом он создал свою студию во Дворце культуры им. Ленина)…

С Гринесом, который вел литобъединение — студию «Струна», меня счастливо связало еще и увлечение стихосложением. Первое мое стихотворение появилось в «Автозаводце» 14 января 1968 года. Правда, по районному радио стихотворение «Нашим отцам» прозвучало еще за два дня до публикации в газете: они делили обзор-анонс предстоящего выпуска газеты. Кстати, в «Струну» меня затащил после одного из занятий в «ЛС» мой сокурсник Сергей Ера, тогда студент юридического института и к тому времени активный «струновец». «Давай зайдем! Не пожалеешь», — уговаривал он. И я до сих пор не жалею.

Тогда была осень 1967 года. А Гринеса я видел до того лишь несколько раз, мельком, занося свои первые заметочки-информашечки в редакцию «Автозаводца». Только после прихода моего в «Струну» у нас установились более плотные творческие взаимоотношения.

***

В «Струне» я познакомился с Володей Махиным. У нас, вообще, сложно все переплетено. В школе № 43 я вплоть до пятого класса под руководительством Софьи Владимировны Гусевой. А через год, когда я был переведен в 6-й класс школы № 15, в класс под водительством Софьи Владимировны был принят Володя. Он с детства парализован, перемещается только на коляске или костылях, обучался дома, но было настоятельное желание учиться в нормальном классе нормальной школы. Софья Владимировна приняла такого нестандартного ученика, взяв со своих воспитанников обещание, что они будут его забирать из дома и возвращать домой по окончании занятий, перемещать из кабинета в кабинет (в пятом классе уже начиналось кабинетное обучение) и т.д. и т.п.

И вот мы встретились с Володей Махиным в «Струне». Он тогда учился в восьмом классе другой школы (переехали в другую квартиру), был внештатным юным корреспондентом «Пионерской правды», информации его регулярно звучали по районному радио, регулярно появлялись в «Автозаводце». «А-а, вот ты какой — Высоцкий! — сказал Володя, увидев меня в «Струне». — А я читаю заметки, думаю: кто же такой?..»

Если бы не Володя, моя газетная судьба, наверное, сложилась бы как-то иначе. Мы были молоды и одержимы. Мы соревновались: кто больше материалов опубликует за неделю, пытались привнести элемент неожиданного в изложение увиденного, услышанного. Это был бескорыстный азарт. Мы вошли в общественную молодежную редакцию районного радиовещания (там тогда работали Константин Чигин и Людмила Горелкина; она и руководила молодежной редакцией). Мы готовили школьные радиовыпуски, юмористическое радио-ревю, в «Автозаводце» выпускали ежемесячную страницу «Путешествие в детство». Затем мы создали районную школу юных корреспондентов. До моего призыва в армию мы руководили ею вдвоем, а потом Володя вел школу один еще долгие годы. Из этой школы вышли профессиональные журналисты конца 70-х и 80-х — 90-х годов, некоторые и сейчас работают в СМИ.

Но самое интересное, что мы с Володей Махиным совершили тогда, на излете стенгазетного «бума», это была «КАША». Зимой 1968 года я был введен в районный, а затем городской комсомольский штаб школьников. Имелись тогда такие. Кстати, я не был еще членом ВЛКСМ, но по моему горячему участию в молодежном, комсомольском движении меня все уже считали законченным ленинцем. Даже Аня Брысина, третий секретарь Автозаводского районного комитета ВЛКСМ, которая отвечала за школьную и студенческую молодежь. Она и предложила нам с Володей Махиным отправиться во время летних школьных каникул на Малиновую Гряду в лагерь комсомольского актива школ автозавода («КАША»).

Итак, в июле 1968 года на Малиновой Гряде мы отдыхали и одновременно набирались опыта комсомольской работы: это был лагерь-семинар. Однажды ночью, когда все вокруг затихло, двое мальчишек не заснули. Они лежали и перешептывались. Потом один из них достал блокнот, карандаш и написал: «КАША, сатирико-лирическая однотиражка». Долго еще по мальчишечьей палате летал тихий шепот, время от времени прерываемый коротким сдержанным смехом, а утром в столовой на стенке был вывешен первый номер стенгазеты.

Выпускающими были, естественно, Володя и я. Попозже и другие ребята стали приносить заметки. Меня выбрали редактором. Стенгазета выходила ежедневно и отражала все события лагерной жизни. Каждую заметочку мы старались окрасить юмористически, чтобы она как-то по-новому осветила факт и задела ребят за живое. А иначе выпускать газету в  маленьком лагере, где все случившееся моментально становится известно каждому, было бы бессмысленно. Верность пути, выбранного нами, доказало большое внимание ребят. Если выпуск немного задерживался, читатели приходили в столовую, где мы устроили редакцию, и спрашивали: «Скоро ли будет «КАША»?» А когда ватманский лист с еще не подсохшей краской вывешивался, около него сразу же собирались мальчишки и девчонки.

Многим попадало от «КАШИ», но они не обижались, а исправляли свои ошибки. Например, однажды у нас появилась заметка об одном из отрядов лагеря. Он назывался «Антитеза».

В их названии чувствуешь век.

В смысле юмора их не обставишь:

На линейке один человек,

А на завтраке в полном составе.

На другой день «Антитеза» в полном составе явилась на линейку раньше всех.

Десять дней, пока работал лагерь, выходила «КАША». Ребята подобрались озорные, веселые, увлекающиеся. Нам было интересно «играть в газету», в настоящую газету, со своими корреспондентами, с различными отделами редакции, с репортажами, интервью, передовицами и дискуссионными материалами. Поэтому мы с Володей обрадовались, узнав, что нас приглашают принять участие в работе городского семинара секретарей школьных комсомольских организаций.

В августе 1968 года мы приехали в Елховку. Пять дней пролетели быстро. За это время мы выпустили еще пять номеров стенгазеты. Провели, как бы сейчас сказали, мастер-класс, показали комсомольскому активу школ города, как можно выпускать стенгазету, чтобы она была интересной, попытались наладить работу общелагерного пресс-центра. «КАША» была безжалостна. Едкие остроты ее били по недостаткам в организации семинара. Однажды сормовичи не выдержали критики и заявили, что в «КАШЕ», мол, много «едкого дыма». Это нас ничуть не опечалило. «КАША» ответила в следующем номере: «Что касается нападок на «КАШУ» за то, что много «едкого дыма», то, как говорит один из плакатов в нашей столовой, лучше «КАША» с дымом, чем дым без «КАШИ»». Мы уезжали из «Елховки», окончательно убедившись в том, что нашу стенгазету нужно делать так, как мы ее делали до этого: озорной, колючей, веселой.

Во время учебного года «КАША» выходила на ежемесячных вечерах комсомольского актива школ Автозаводского района «Голубая чашка», которые проводились райкомом ВЛКСМ в Доме культуры школьников. Кроме того мы провели несколько рейдов по школам района, где беседовали с комсоргами и редакторами стенгазет и выпускали номер своей газеты на материале посещаемой нами школы. Во время таких поездок зародилась мечта о создании печатной газеты районного комсомольского штаба, газеты, которая стала бы своеобразным «Комсомольским прожектором» школ района. Мечта осуществилась не сразу. Сначала был создан пресс-центр, куда вошли представители школ (а их в районе было 33). В сентябре 1969 года состоялось первое занятие пресс-центра. Руководителем пресс-центра стал Володя Махин. Ребята собирались еженедельно и через месяц уже радиопередачу о школьной жизни для районного радио и страницу «Ленинцы» для газеты «Автозаводец». Страница в газете была печатным органом районного комсомольского штаба автозаводских школьников, была одобрена работниками редакции и читателями и выходила потом два раза в месяц…

Весной 1969 года я окончил десятилетку, сдал экзамены на «Аттестат зрелости» и устроился работать слесарем-инструментальщиком на автомобильный завод. Помогал Володе Махину проводить занятия в пресс-центре, писал статьи и заметки в областные газеты. Но и стенная газета никуда от меня не ушла. В то время и даже много позже стенные газеты на предприятиях и в учреждениях выходили, а на ГАЗе, Горьковской железной дороге, «Красном Сормове», Горьковском телевизионном заводе, знаю не понаслышке, — вплоть до 90-х годов прошлого века…