Украденное детство

Дети войны — так называют тех, кому сегодня под 80 или немногим более. И дело здесь не только в дате рождения. Их воспитала война. Им было сложнее, чем взрослым. Они не понимали, почему нет папы, почему мама постоянно плачет, почему постоянно хочется есть, а под вой сирены надо бежать в бомбоубежище... Но детским чутьем они понимали, что пришла беда.

Блокада в памяти и в сердце

Более 20 лет проработала в детской городской больнице №25 врач-рентгенолог Э. Д. Семехина. День Победы для Элизы Дмитриевны — праздник из разряда самых главных. Таким его считают все, кто знает о «лихих сороковых» не из учебников и кинофильмов. Для нашей героини со статусом «Житель блокадного Ленинграда» война — это прежде всего голод, холод и артобстрелы, от которых сжималось маленькое сердце. Всю блокаду (871 день) девочка, которой к началу войны исполнилось всего восемь, провела в городе, практически лишенном сообщения с другими территориями. Мама Элизы Дмитриевны в это время работала врачом-педиатром в госпитале и получала продукты по карточке. На этот паек они и жили вдвоем. От недоедания женщина часто падала в обморок. В конце 41-го девочку хотели вывезти из блокадного города, но не получилось — попали под обстрел. Она выжила, хотя шансов выжить у ленинградских детей-блокадников было меньше, чем у кого бы то ни было.

Может быть, поэтому, как и ее мама, Элиза Дмитриевна стала детским доктором. А вместе с Днем Победы люди, пережившие блокаду, отмечают еще одну историческую и очень личную дату — 27 января. В этот день в 44-м смертельное кольцо было прорвано.

Узник гетто

Среди ветеранов 25-й есть человек, чье детство, едва начавшись, продолжилось в гетто. Это факт биографии А. М. Неймана, 45 лет проработавшего в больнице врачом-педиатром, заведующим отделением стационара. С 2008-го Абрам Мордкович — на заслуженном отдыхе. Оказавшись в самом начале войны в немецкой оккупации, четырехлетний мальчик, его мама и сестра были угнаны в гетто, расположенное на окраине Шаргорода Винницкой области. Здесь установился оккупационный режим немецко-румынской администрации. Условия для проживания были тяжелыми: в хату набивалось по тридцать человек, практически отсутствовала питьевая вода, не хватало мыла, дров. Выход за пределы гетто был запрещен, за малейшую провинность немцы и полицаи наказывали побоями. Немецкие и румынские жандармы постоянно приходили в гетто издеваться над евреями, избивали плетками или дубинками всех, кто попадался им на пути. В это время мама старалась спрятать своего маленького сынишку. Созданный в Шаргороде совет еврейской общины по возможности оказывал помощь и защищал узников. Активисты общины договаривались с немецко-румынской оккупационной администрацией, нередко прибегая к взяткам. Осенью 41-го сюда же были депортированы евреи из Бессарабии, которые тоже помогали выживать попавшим в гетто.

20 марта 44-го советские войска освободили Шаргород. А 11 апреля (день вхождения американских войск на территорию Бухенвальда в 45-м) отмечается как Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Для А. М. Неймана это тоже священные даты.