Две судьбы, одна война

Две судьбы

Серафима Васильевна Шахова и Виктор Владимирович Орешкин – ровесники. Им обоим по 90 лет. Познакомились они 5 лет назад на праздновании очередной годовщины Курской битвы. К тому времени Виктор Владимирович уже несколько лет был вдовцом, да и Серафима Васильевна овдовела. Обоим было скучно в одиночестве, к тому же они понравились друг другу, и вот теперь они вместе. Их судьбы чем-то похожи, и сейчас у этих очень немолодых людей есть общее желание – встретить 70-летие Великой Победы.

Военные будни на Автозаводе

Юным Серафиме и Виктору было по 16 лет, когда они пошли работать на Автозавод. У Виктора Орешкина, коренного горьковчанина, был особый талант.

«В 1939 году, когда я пошел на завод, организовывали ремесленные училища, и я совмещал работу с учебой. Обычно ремесленное училище выпускает токарей первого или второго разряда, а я закончил его с пятым разрядом, то есть стал большим специалистом. Как и для всех, для меня война началась неожиданно. В армию меня никто не забирал — у меня была бронь, потому что наш цех изготавливал снаряды для «Катюш». Это был дефицит, и нужны были специалисты. Когда поступил заказ, я работал на двух станках и был токарем-универсалом. Мы работали по 12 часов, домой не уходили, а для отдыха поставили нары в Ленинскую комнату. Начальник цеха придумал выдавать нам талончики, мы приходили в столовую, и нам давали питание на 10 рублей».

Семья Серафимы приехала в Горький из Чебоксар. Большой новый завод начал строиться на глазах у шестилетней девочки. А после окончания седьмого класса он стал ее местом работы. Параллельно Серафима училась в школе рабочей молодежи, которая находилась в бараке старого Северного поселка. Сейчас на этом месте — парк Славы и автомеханический техникум. 21 июня 1941 года Серафима сдала экзамены за 9 класс, и на следующий день они с одноклассниками договорились прийти к школе, сфотографироваться и поехать отмечать успешное окончание учебы в Стригино. Но в 6 часов утра по радио объявили о начале войны, и в тот день к школе пришли всего несколько человек. Парней среди них не было. Бойцов из военизированной охраны завода вскоре тоже отправили на фронт. Их место заняли девушки.

«Наш караул охранял северо-западный угол завода, там, где сейчас находится шестая проходная. Мне особенно помнится 4-5 ноября 1941 года. Это были первые бомбежки Автозаводского района. Погода была изумительная. Легкий морозец, падает снежок, кругом все тихо, как в сказке. Слышно только как где-то на заводе работает кузница — глухие удары. И вот появляется самолет с западной стороны. Он летел низко-низко, воздушной тревоги не было, и вначале мы подумали, что это наш самолет. Он пролетел над нашими головами, и кто-то крикнул: «Это фашистский самолет!» И как в доказательство этого падает бомба на МСЦ-2. Одна, вторая, взрыв, и самолет летит дальше. Открылись ворота горящего цеха, и весь рабочий люд побежал на улицу в панике и страхе. Когда люди стали выбегать из ворот, некоторые спотыкались и падали, вставали и продолжали бежать к воротам проходной. Настолько много скопилось народу, что еще немного, и закрытые ворота проходной рухнули бы под напором. Начальник караула с разрешения администрации открыл ворота, народ врассыпную бросился бежать, а на свежем снегу остались лежать растоптанные. Я стояла на посту и не могла подойти, посмотреть, чем-то помочь. А на следующий день в налете уже участвовал не один самолет. У шестой проходной на месте современного парка Славы стояли бараки, где было очень много беженцев из Москвы. И после второго налета от этих бараков ничего практически не осталось. Они были разбиты или сожжены. Тогда я впервые увидела, что такое война. И до сих пор, когда я иду здесь на метро, перед глазами у меня эта картина бомбежки».

Серафима побежала в военкомат, как только услышала по радио в начале апреля 1942 года объявление, что женщин и девушек принимают в ряды Красной Армии. Начальство военизированной охраны отказалось отпустить ее, но девушка сбежала на фронт без увольнения. Виктор с другом Борисом тоже не могли уволиться, и для того, чтобы попасть на фронт, подделали подписи начальства на своих заявлениях, и отправились на обучение в Москву. На комиссии их разделили. Виктор попал в артиллерийское училище и стал учиться на командира орудия, а его друг поступил в танковое училище и погиб под Сталинградом. Несмотря на то, что молодые люди воевали, а после войны оба снова работали на ГАЗе, по документам они долгое время числились дезертирами, так как ушли на фронт без разрешения начальства.

В пулеметной роте

Серафима Васильевна стала телефонисткой в пулеметной роте.

«Я оказалась в армии, в 58-ом отдельном зенитно-артиллерийском дивизионе, сокращенно ОЗАД, который охранял наш завод с воздуха. На цехах стояли пулеметные точки с пулеметами «Максим», и вокруг в районе Стригино, Малышево были наши батареи. На наше счастье самолеты до Автозавода в это время не допускали».

Через некоторое время дивизион переправили в Арзамас, бывший крупным железнодорожным узлом. Бомбили нечасто, и это было спасением, потому что бойцы дивизиона в какой-то момент оказались недееспособны.

«У нас у всех была куриная слепота. А чем нас кормили? Сухофруктами и сухими овощами, хлебом. Мы не видели никаких витаминов, ведь свежих овощей и фруктов у нас не было. И видимо это все сказалось. И как вечер, мы из боя выходим, потому что ничего не видим. Это продолжалось чуть больше недели. Врачи забили тревогу сразу, все выяснили, и нас откармливали и отпаивали».

К зиме 1943 года девушки из дивизиона уже достаточно знали вооружение, могли бить из орудий, стрелять, восстанавливать связь. Они уже были настоящими солдатами, когда прибыли в Курск. Там они вошли в состав 254-го зенитного артиллерийского полка. Пулеметные точки в городе стояли на самых высоких уцелевших зданиях. Каждый расчет состоял из 6 человек, было много девчонок-автозаводчанок. Налеты шли один за другим. Особенно памятны для Серафимы Васильевны те, что были  22 мая и 2 июня 1943 года.

«Мне памятно 22 мая. Тогда связь с точками прекратилась. И вот командир роты мне говорит, чтобы я надевала каску, брала карабин, катушку с проводом и шла туда. Иду, какое-то затишье, и страшно. Я иду одна, хотя до сих пор не понимаю, почему послали меня одну, ведь надо было послать двоих для страховки. Я иду и смотрю наверх, замечаю, где провод висит на ветках, и что все в порядке. Но нужно не споткнуться, не упасть, и когда я смотрю на землю, становится страшно. Сразу начинаю думать, что кто-нибудь за мной смотрит, еще по голове стукнет. С такими мыслями я дошла до нашей точки, поднялась, а там все живы. Оказывается, когда летели самолеты на железнодорожный узел, им досаждала пулеметная точка, и они решили ее уничтожить, но промахнулись. Снаряды попали в жилые дома, образовались воронки, на пулеметную точку забросило бревно, а взрывной волной повредило связь. Я нашла обрыв, соединила провод. А 2 июня получилось, что я оказалась на одной точке, где тоже были наши девушки. И на эту точку пришел Рокоссовский поблагодарить за битву. И он спросил командира пулеметной точки, Валентину Костареву, чем же нас наградить. А она на это ответила: «Я уже награждена. Тем, что осталась жива».

К счастью, полк не направили дальше Украины. Уже в 1944 году они охраняли переправу при дислокации наших войск через Днепр, и затем защищали крупные железнодорожные узлы Украины. Запомнила Серафиме Васильевне августовский ночной налет на город Казатин Винницкой области.

«В начале налета вражеские самолеты стали навешивать «фонарики». Это такая платформа, на ней горючее вещество, и все это спускается на парашютике. Самолеты их сбрасывают, и наша батарея как на виду. И старший лейтенант батареи дал команду расстрелять эти фонари из пушки. Батарея оказалась в темноте. Вражеские самолеты стали на нас пикировать, мы стали прямой наводкой стрелять, а они еще сбрасывают вокруг батареи бомбы, чтобы нагнать страху. И один командир орудий кричит: «Товарищ старший лейтенант, у меня снаряды кончаются!» А на батарее девчонок 19-20-летних было 80%, а парни были моложе нас на год-два. Командир велел всем, кто свободный, а это связисты и прибористы, которые могли заниматься наводкой по приборам ПУАЗО только днем, подносить снаряды. Недалеко от батареи были ямы, прикрытия, где находились снаряды. А командир нам следом кричал, чтобы мы рты не закрывали. «Кому вы нужны будете глухими?» Если бы мы бежали с закрытыми ртами, то от взрывов у нас бы перепонки лопнули. Подбегаем мы и хватаемся вдвоем за ящик. И командир нам опять: «Что вы делаете? Вам еще рожать надо». Ящик был деревянный, окованный железом, весил не менее 10 килограммов, и в каждом ящике 4 снаряда, каждый весит по 16 килограмм. И вот эти снаряды мы прижимали к себе и несли к пушкам. За это сражение, за сбитые самолет, за отвагу солдат и командира, наш полк был награжден орденом «Боевого Красного знамени». И вот после этого он стал называться 254-й Краснознаменный зенитный артиллерийский полк».

Разведчиками не рождаются

Уже ближе к 1943 году Виктор Орешкин окончил училище, и ему присвоили звание, он получил материальную часть, то есть орудие, которым должен был командовать, и обучил свой расчет. После этого солдат погрузили на платформы. Следующим пунктом назначения стала уже Прохоровка. Там сразу заняли позиции, а в ночь с 5 на 6 июля началась битва под Прохоровкой. Задача была – начать артподготовку. После была дана команда сниматься с позиции и отходить в село Красное, которое было в 12 километрах. При налете на Прохоровку Виктор Орешкин был легко ранен, но полк не покинул. В Красном полк Орешкина простоял до 12 июля. Тогда в помощь нашим войскам подошли силы Степного фронта, немцы не выдержали натиска, и весь фронт, от Ленинграда до Черного моря, двинулся на Запад.

«Наша часть выступила в западном направлении, то есть по направлению на Киев. 22 августа во время упорных боев меня тяжело ранило. Мы в это время двигались по направлению на Белую Церковь под Киевом. На мое счастье мимо проезжал офицер связи на полуторке, меня положили к нему в кузов, бросили туда соломы, и он меня повез по направлению к штабу. Там вышел начальник штаба и вынес мне указ о том, что я награжден за участие в Курской битве медалью «За боевые заслуги». Мне дали выписку из приказа и тут же отправили в медсанбат. Там решали мой вопрос – стоит ли мне отнять ногу, потому что кость была сильно раздроблена. Там был один пожилой хирург, который собрал мою ногу. Дальше было семь месяцев  госпиталей, после опять комиссии, а я просился снова в армию. Никто меня не брал, кому нужен инвалид, но один майор согласился меня взять. Он меня забрал в гороховецкие лагеря. Там школа разведки, я ее закончил, а материальную часть мы получали на Автозаводе. Тут к тому времени выпускали бронемашины БА-64. Я стал командиром машины, и меня направили в 14-ю Гвардейскую специализированную бригаду резерва Верховного Главнокомандования, и в составе этой бригады мы направились в Ровно. Нашей бригаде было дано задание — способствовать обеспечению налаживания жизни в тех городах, которые освобождались от немецких захватчиков. Мы патрулировали территорию, наводили порядок в штабах, предотвращали диверсии, и выполняли другие задания, которые нам давал центр. В 1944 году в Ровно нам пришлось встретиться с бандеровцами. Их было сложно распознать, ведь они тоже носили военную форму. Допустим, идет советский офицер где-то в глухом месте, а сзади него идут еще двое в форме. Они догоняют его и стреляют в затылок. Они так мстили нам, потому что Западная Украина не хотела примыкать к Советскому Союзу. У них там были дома, колхозов-совхозов не было, они жили совершенно по другим правилам. Была бы возможность, они с удовольствием остались бы под фашистами. Нам дали задание навести порядок, и мы с заданием справились».

После Ровно с таким же заданием Виктор Владимирович поехал в Бухарест, а потом в Будапешт. Была уже подготовлена команда выступить в Австрию, в Вену, но 9 мая война закончилась.

Мирная жизнь

Еще два года после Победы Виктор Владимирович оставался в Болгарии. Нужно было обучать молодежь, сдавать оборудование. Пришлось вспомнить, что до войны Виктор играл в оркестре народных инструментов на домре, балалайке и гитаре. Он организовал у себя в роте ансамбль, солдаты разучили народные мотивы и песни, и выступали с небольшими концертами. Они даже проводили музыкальные олимпиады с участием местного населения. Домой Виктор Орешкин вернулся только в 1947 году в звании сержанта. Он окончил автомеханический техникум, параллельно работал на ГАЗе, в отделе главного механика возглавлял лабораторию механических измерений.

Серафима Васильевна войну закончила уже радистом и получила предложение пойти работать на киевский радиоузел. Но ей хотелось побыстрее вернуться в Горький к маме. Здесь она окончила вечернюю школу, снова работала на ГАЗе в конструкторско-экспериментальном отделе. В 1949 году она вышла замуж, взяла фамилию мужа, и стала Шаховой. В 1950 закончила педуниверситет, и потом 30 лет проработала в школе учителем химии. Серафима Шахова активно общалась с однополчанами, и в 1985 году в Курской области, в местечке Горелый лес они разыскали людей, которые указали им место захоронения солдат их полка, ее родных девчонок. Останки были перезахоронены – в братской могиле поселка Щетинка захоронены 34 бойца. В основном это зенитчики 254-го отдельного зенитно-артиллерийского полка, которые отражали массовые налеты вражеских самолетов в дни Курской битвы.

Материал подготовила Анна Артамонова

По материалам сайта «Нижний Новгород.рф»